05.03.2020 | Нешкольная история

Разрешите представить… поселок Уксусный! Часть1

О расцвете и угасании поселка

Няндома – маленький городок в Архангельской области. На его окраине есть поселок с необычным названием – Уксусный. Почему Уксусный? Никакого уксуса там не производят. Когда попадаешь туда, невольно обращаешь внимание на сохранившиеся стены полуразрушенного здания из красного кирпича, на берега измельчавшей речки, засыпанные рыжими опилками. У человека приезжего эти неживописные картины, конечно, вызывают вопросы. Местные же жители прекрасно знают, что все это руины местного уксусного завода, который здесь всё-таки был. Сегодня поселок Уксусный живет совершенно непримечательной жизнью. Нет там, как в прежние времена, ни завода, ни лесопромышленных организаций, а сохранился лишь скромный жилой квартал.

В местном архиве я не нашла информации об этом поселке. Поэтому в поисках о прошлом Уксусного пришлось обратиться с вопросами к жителям поселка, которые помнят его историю.

В 30-е годы ХХ века в некотором отдалении от станции Няндома образовался поселок, который стали называть «Уксусный». Название поселку дал основанный на берегу реки уксусный завод. Заводу требовались рабочие руки, поэтому из ближайших деревень в поселок стали съезжаться люди. Приезжие работали и на уксусном заводе, и на смолокурне, и на подсочке и т. д. Так стал расти, шириться и пополняться новоселами рабочий поселок Уксусный, а все его предприятия получили общее название – промышленная артель (промартель) «Первенец Севера».

У каждого из моих собеседников есть история, объясняющая их появление в поселке.

Вот что рассказал мне Михаил Александрович Хробинский (родился в 1929 году в деревне Мальшинской Архангельской области): «Семья у нас была большая. Кроме меня, в семье было еще 4 сестры. Родители занимались сельским хозяйством. Имели свой участок, выращивали картофель, лук. Дом остался от прадеда. Самим дом было не построить, леса не заготовить. Дров и то не давали рубить, дрова заготавливали по-тихому, кто как мог. В домашнем хозяйстве держали корову, кур, овец. Но в коллективизацию у нас всё забрали. Народ в колхозы шел неохотно, хотя людям наобещали очень много. Да обещания остались лишь обещаниями. Такое время было в 30-е годы. Отец работал председателем, так ему немножко платили. А мать в колхозе только трудодни зарабатывала. Деньги-то у отца были, а купить-то нечего было.

С 13 лет подростков отправляли зимой в лес, весной – на сплав, а летом – в колхоз. А за работу опять же не давали ни денег, ни хлеба. Большинство людей было занято на лесозаготовках. Взрослые валили лес, а подростки пилили сучки поперечками да лучковками. (Это пилы такие были: поперечка – широкая, а лучковка – тоненькая. – А. Б.). Подростки же и вывозили на лошадях спиленный лес.

Отца призвали на службу в 1942 году. С войны он не вернулся, пропал без вести.

В 1949 году меня взяли в армию. До 1953 года я служил в Латвии. С будущей женой Фаиной встретился перед армией. У нее ни отца, ни матери не было. Пока я служил, четыре года мы переписывались. За это время к ней не раз сватались, даже мой двоюродный брат сватался. Но она меня дождалась. Я с армии пришел, мы сразу поженились. Я сказал ей, что в колхозе делать нечего, надо перебираться в город. После армии получил паспорт, знакомая помогла устроиться в Няндому, в депо. А жене на Уксусном работа нашлась. Так мы и стали жить на Уксусном».

Василий Михайлович Шалгинский (родился в 1933 году в деревне Конинская Архангельской области) тоже рассказал свою историю переселения на Уксусный: «В семье было четверо детей. Две старшие сестры и младший брат. Мать, Анастасия Афанасьевна, работала в колхозе, а отец, Михаил Дмитриевич, ездил по сплавам; лес заготавливали и сплавляли по реке в Архангельск. В колхозе жилось тяжело, денег не платили, а только трудодни учитывались. Как-то знакомый отца сказал, что на подъезде к Няндоме построили уксусный завод, туда можно устроиться на работу. Вот в 1935 году и переехали мы всей семьей на Уксусный».

Рассказывает Серафима Никитична Калитина (в девичестве Суровцева, родилась в 1927 году в деревне Луптега Архангельской области): «Сейчас уже этой деревни нет, да и тогда-то всего 12 домов во всей деревне было. Жили трудно. Отец 1885 года рождения, мать на 12 лет моложе. Было у них две дочери: я да сестра двумя годами старше меня. В 1937 году родители продали дом в деревне и переехали в Няндому на Уксусный. Пожили поначалу в “бухенвальде”, а потом решили строить дом. Я тогда училась в 6-м классе. Строительных материалов никаких не было. Пилорам не было, всё пилили сами ручной пилой. Вдвоем, папа и мама. Запомнила я этот момент, потому что он напоминает о начале войны. В воскресенье, 22-го июня, с утра мы с подружкой бегали в город. Когда уходили, мама с папой пилили тёс. Крыша была почти готова, оставался потолок, пол да стены».

«Когда я пришла домой, то мама сидела на бревнах. Соседи, которые тоже строились, стояли вокруг. Все были мрачные. Я спросила, что случилось. Оказалось, что началась война».

Екатерина Андреевна Бахарева родилась уже во время войны, в 1944 году, в деревне Шултус Няндомского района Архангельской области): «Жили мы в деревне Шултус, это в 12 км от Няндомы. Недалеко от Шултуса была деревня Илокса, где располагался спирто-порошковый завод. Там жила моя мама, Клавдия Тимофеевна Шахова. Таких заводов вокруг Няндомы было много. А в Няндоме на Уксусном была головная контора всех этих предприятий.

Наша семья, а точнее, мама, бабушка и две моих сестры переехали в Няндому на Уксусный в 1947 году. Мне было 3 года. Переехали, как я теперь понимаю, по личным причинам. У отца, Андрея Васильевича, помимо нас, была еще одна семья: и жена, и дети. Мама надеялась, что отец будет жить с нами, но отец остался в другой семье. Тогда она увезла нас подальше, и больше отца в нашей жизни не было. Мама сама поднимала трех дочерей».

Мария Дмитриевна Прялухина родилась в 1928 году в деревне Малое Верховье Няндомского района (сейчас этой деревни, располагавшейся на берегу реки Канакши, уже нет). «Родители хоть и жили в деревне, но колхозниками не были, – рассказывает она. – Точнее, в колхоз их не принимали, потому что у них не было скотины. Мать со старшими дочерьми работала на подсочке, добывала сосновую смолу для няндомской “Лесохимии”. А отец был хорошим сапожником и бондарем, делал из сосновых дощечек бочки, кадушки, ушаты, плел из бересты корзины под ягоды, туеса для хранения продуктов.

Чтобы прокормить детей, мама 14 километров по болоту ходила в соседнюю деревню к своим родителям за молоком. Носила молоко в берестяном пестере. Конечно, туда его не лила, на низ ставила латки (так называли горшочки с молоком), их закрывала дощечкой, сверху еще ряд латок, снова дощечка и еще один ряд. Помню, она уйдет на Погостище, а мы встанем в горенку на окно и ждем».

В 1936-м году «филиал» няндомской «Лесохимии» в Малом Верховье закрыли, поэтому семья переехала в поселок Уксусный.

Чтобы представить Уксусный, каким он был в самом начале, мы попросили наших собеседников коснуться в своих воспоминаниях вопроса об имевшемся в поселке жилье. Вот что мы услышали.

«В те годы на поселке народу жило немного, – вспоминает Анатолий Никитич Суровцев, – все друг друга знали. Сначала появился первый большой барак – “бухенвальд”, это его так народ прозвал. Сейчас его уже нет. Почему “бухенвальд”? Он был длинный, огромный. Людей в нем жило много, все друг друга знали. Стали приезжать на Уксусный люди из близлежащих деревень. В колхозах-то ничего не платили, трудодни только. Вот за хорошей жизнью народ и потянулся. Потом люди на поселке закрепились, стали создавать семьи и началось строительство других домов, 12-квартирных. В главном доме (двухэтажное здание у дороги) находилась школа, контора артели “Первенец Севера”, медпункт».

Все наши собеседники в своих рассказах упоминали промартель «Первенец Севера». Эта промышленная артель включала в себя побочные предприятия. О времени ее возникновения у нас нет точных сведений.

Из рассказа Василия Михайловича Шалгинского: «Сейчас на Уксусном есть разные улицы, а раньше и сам город-то имел не улицы, а поселки: 1-й поселок, 2-й поселок и т. д. Уксусный был самый развитый. Я здесь живу с 1936 года, с 3 лет. Когда наша семья приехала в поселок, в нем было лишь несколько домов, один из них жители поселка называли “бухенвальдом”. Буквально каждая уксусная семья начинала свою жизнь с “бухенвальда”. Там же располагался маленький магазин. Поселок не освещался. Паровая машина освещала только завод. А когда появилось дизельное освещение, свет давали до 12 часов. Через речку был проложен деревянный мост. Лес вокруг поселка тогда был дремучий, а река глубокая, чистая. Ловили в ней щук. В город тогда не ездили».

Из воспоминаний Зинаиды Леонидовны Морозовой: «Жилых домов было очень мало. Два частных домика у речки. Три больших дома вместе с “бухенвальдом”. Первый двухэтажный дом, на первом этаже которого располагался детский сад. А на втором этаже были квартиры. Там жили и мы. Комната у нас была небольшая. Жили все вместе: мама, папа, шестеро детей и бабушка. Второй двухэтажный дом был у дороги. В нем располагались администрация, Красный уголок, школа, медпункт. Третий жилой двухэтажный дом – “бухенвальд”. Почему “бухенвальд”? Не знаю. Наверно, потому что люди в нем жили густо».

Поскольку поселок Уксусный начал отсчет своей жизни в 30-е годы XX века, то вполне понятно, что основным видом транспортных перевозок тогда были лошадиные упряжки. Это объясняет и наличие конюшни в поселке. «Конюшня была, лес-то на лошадях возили. Ведь дальше нашего поселка ничего и не было», – говорит Михаил Александрович Хробинский.

Продолжение следует

4 октября 2016 года Минюст РФ внес Международный Мемориал в реестр «некоммерческих организаций, выполняющих функцию иностранного агента».
Мы обжалуем это решение в суде