06.02.2020 | Нешкольная история

История Архангельской церкви: мифы и реальность

Отмерено этой церкви всего 32 года

Несколько лет назад на уроке технологии мы с ребятами вскапывали пришкольный участок, подготавливая его к зиме. Один из моих одноклассников начал дурачиться и копать яму. Неожиданно он произнес: «А тут что-то есть!» Заинтригованные, мы уже вместе с подошедшим на шум учителем начали раскапывать непонятный предмет. Минут через 15 стало ясно, что перед нами полуистлевший деревянный крест высотою около 50 сантиметров. Мы все, конечно, удивились. Но наш учитель вовсе не был удивлен. Он сказал: «Ребята, этот крест, скорее всего, из церкви, которая до революции стояла где-то недалеко от нашей школы. Возможно, его зачем-то зарыли в землю, чтобы спрятать. Но так никому и не пришлось достать этот крест». Я первый раз слышала о том, что в нашем хуторе была церковь. Раньше мне никто и никогда об этом не рассказывал. У меня возникло много вопросов: когда и кем была построена церковь? Как она называлась? Когда и почему была закрыта? Самое главное – как и почему здание было разрушено?

Чтобы ответить на эти вопросы, я решила опросить местных жителей, особенно тех, кто родился в 20–30 годы XX века. Но сначала обратилась в старейшую Донскую публичную библиотеку.

Ответ из библиотеки пришел буквально через несколько дней после запроса. Именно из присланных источников я и узнала, что хутор Гапкин относился в XIX – начале XX века к станице Николаевской, 1 Донского округа. Хуторская церковь относилась к Константиновскому благочинию. А называлась она Архангельская.

Построена в 1886 году. Деревянная, с такой же колокольней, однопрестольная. 14 марта 1883 года к Митрофану (Вацинскому), архиепископу Донскому и Новочеркасскому, обратились поверенные хуторов Гапкина и Савельева с просьбой о разрешении на строительство церкви. Среди прочих причин было указано на появление в хуторе Савельеве секты молокан, которая быстро разрастается. Разрешение на строительство было получено 1 декабря 1883 года. 12 января 1884 года попечителями строительства храма были избраны коллежский асессор Яков Попов и урядник Андрей Кондаков. Строительство осложнялось тем, что в 1884 году был неурожай хлеба, падёж крупного рогатого скота и птицы. Место под строительство церкви было освящено 28 апреля 1885 года. Условие на подряд от 1 марта 1885 года, заключенный с крестьянином села Тарадеи Шацкого уезда Тамбовской губернии Гавриилом Александровичем Симкиным, гласило: «…построить в хут. Гапкин церковь новую из сосновых брусьев по плану церкви Журавских хуторов Нижне-Кундрюческой станицы и к ней караульный дом из пластин в длину 9 арш. и ширину 7 арш. с чуланом…». Отдельно Симкин должен был покрасить церковь снаружи «из лудчих белил и внутри поставить краску небесного цвета». К 18 ноября 1885 года в построенном храме не хватало для освещения только богослужебных книг и причтовых домов.

Опись церковного имущества сообщала: «Церковь деревянная, двуглавая, на каменном фундаменте, покрыта листовым железом, прогрунтовано железо зеленой краской, кресты на ней железные, вызолочены. На колокольне 4 колокола. Иконостаса в ней нет, а устроен иконостас на время в одном поясе. Царские врата столярной работы с изображением иконы Благовещения, а по углам четыре Евангелиста. На южных дверях написан архидиакон Стефан, на северных – архидиакон Лаврентий. По стенам разных икон 42. Среди – люстра с 32 подсвечниками».

Церковь была освящена 13 февраля 1886 года константиновским благочинным священником Михаилом Ивановым.

В 1908 году церкви принадлежали: деревянный дом для церковного караула, деревянное здание церковно-приходской школы для девочек. Напротив церкви – здание приходского училища для мальчиков, открытое 24 сентября 1889 года. Директором был Ванифатий Виссарионович Афанасьев, служивший вместе со своей супругой Антониной Ивановной. И рядом был дом для учителей, построенный в 1901 году церковью. После революции девочек и мальчиков стали обучать совместно. Учителя остались работать в Гапкине, приехала еще одна учительница – дочь казачьего офицера Михаила Григорьевича Куканова.

Михаил Григорьевич трагически погиб еще в 1911 году. Его семье – жене и четырем дочерям – пришлось уехать в Ростов-на-Дону в 1917 году, где их никто не знал. Одна из его дочерей, Лариса, закончив педагогические курсы, по распределению попала в хутор Гапкин.

Из рассказа Елены Кирилловны Костроминой (1919 г. р.): «Я пошла в 1-й класс в 1930 году. Я три года подряд начинала ходить в школу. Мама моя болела, и я бросала школу и смотрела за мамой, помогала по хозяйству. Мама умерла в 37 лет. В Гапкине в то время была начальная школа. Учительницей 1-го класса была Лариса Михайловна Куканова. Во 2-м классе преподавала Александра Захаровна Иванова. В 3-м – Стефан Романович Иванов. В 4-м – Ванифатий Виссарионович Афанасьев. В классах было 30 и более человек. Лариса Михайловна меня обучала. Она приехала из Ростова. Отец ее был офицером. Она была очень добрая и хорошая женщина. Обходительная, умная. Она была очень ласкова по отношению к детям и дети ее любили. Учителя в тот период были одеты во что попало. Александра Захаровна носила фуражку, рубашку и юбку. Но Лариса Михайловна носила всегда строгие платья. Лариса Михайловна вышла замуж за Сергея Никифоровича Чаленко. Он был заведующим складом, где хранились разные продовольственные товары. На складе образовалась недостача, ее мужа арестовали и больше он не вернулся. Это было в 1940 году».

Официально церковь просуществовала с 1886 по 1918 годы. Батюшкой в эти годы был Петр Васильевич Михаленко (1848 г. р.). По рассказам старожилов, после закрытия церкви он уехал, но до 1936 года церковные служители сохраняли имущество церкви в целости и сохранности.

Под покровом ночи тайно продолжали проходить службы, обряды крещения и венчания. Привозили батюшек из других местностей. Удалось найти некоторые сведения о семье псаломщика церкви Василия Дмитриевича Никольского.

Его отец – Дмитрий Иванович Никольский – священник Области войска Донского. У него было пять детей. Мальчики – Николай, Гавриил, Иван и Василий – закончили Донскую духовную семинарию и служили в различных церквях Донского округа. Дочь Анна вышла замуж за священника Ивана Иосифовича Васильева.

Из беседы с Еленой Кирилловной Костроминой удалось узнать о захоронении Анастасии Васильевны Поповой, которая служила в церкви в должности просфирницы. «На кладбище есть холм. Там было 4 столбика железных, на них вылит виноград, вокруг была кованая оградка. На вершине холмика стоял памятник из темного гранита. На нем было написано: «Настя. 69 лет». Кирилл Филиппович, мой отец, рассказывал, что памятник везли издалека на пароходе. Довезли до станицы Николаевской. Памятник был настолько тяжелый, что за ним ездили человек 10 гапчан на подводах».

Я, конечно, сходила на кладбище, нашла это захоронение. Сейчас оградка отсутствует.

Из четырех столбиков остался только один, действительно с кованым виноградом сверху. А памятник сохранился в первозданном виде. На нем написано: «Анастасия Васильевна Попова. Вдова священника. 26 октября 1913 года. 69 лет от роду».

Я предполагаю, что Анастасия Васильевна была из обеспеченной семьи, так как в то время позволить поставить родственнику такой памятник могла не каждая семья. Возможно, она была сестрою священника, потому что батюшка лично ездил в станицу Николаевскую за памятником. Скорее всего, овдовев, поселилась она в приходе своего брата.

О периоде действующей церкви сейчас расспросить уже некого. Даже старейшая жительница хутора, Елена Кирилловна Костромина, родилась в 1919 году, когда церковь официально была закрыта. Но кое-что она помнит по рассказам родственников: «Церковь находилась на месте новой церкви. На месте братской могилы стояла караулка. Там жил сторож. Вся территория церкви была огорожена железным забором. Церковь была большая, очень красивая. Певчими были Власова Екатерина, Власова Матрена, Кожанова Евгения Николаевна. Моя вторая свекровь, Мустафина Анна Яковлевна, рассказывала, что мой дед Юкин Филипп Евсеевич на крылосе пел, у него был очень хороший голос. Он знал всю Библию. Хуторяне спешили в церковь, чтобы до службы послушать Филиппа Евсеевича. Уж очень хорошо он рассказывал. Многие хуторяне были неграмотными, поэтому содержание Библии узнавали из уст певчего.

Семья моего третьего мужа была знакома с семьей батюшки. Часто батюшка приходил обедать к Костроминым. Александр Федорович, мой будущий муж, не любил его. У них и так было много человек в семье, а тут еще и батюшка приходил на обед. Бывало, батюшка спрашивал у хозяйки: «Анисья, а у тебя остался вчерашний борщ?». Анисья говорила: «А почему вчерашний?» Батюшка отвечал: «А вчерашний борщ вкуснее свежего»».

Особенно запомнилось Елене Кирилловне, что на Пасху в 12 часов служители церкви обходили территорию, принадлежащую церкви, несли хоругвь (церковное знамя с изображением Христа, Богоматери или кого-то из святых).

Елена Кирилловна венчалась в этой церкви последняя в 1936 году. Венчание происходило ночью, поскольку церковь уже не работала, привозили батюшку тайно ночью. Хотя церковь была закрыта, но ключи от нее сохранились у бывших служителей. В то время убранство церкви было нетронуто. Венчали по всем канонам. Надевали на голову венчальные короны, читали молитвы. На невесте была надета фата с веночком. Свадебное платье уже было не до пяток, а чуть ниже колена.

Шила его невесте мама. Платье было кремового цвета из плотной гладкой ткани. На женихе, Филиппе Никифоровиче Безменникове, был костюм, казачью одежду (фуражку, штаны с лампасами, кители) уже тогда не носили.

Брат Елены Кирилловны, Михаил Кириллович, рассказал, что в 30-е годы мама водила его в церковь тайно – официально к тому времени церковь уже не работала. Иконы из домов насильно не заставляли убирать. У некоторых казаков иконы после революции стояли десятилетиями, сохранились до наших дней. «До войны, если люди продавали дом, то в нем обязательно должна была остаться икона и стол. Какой уж стол, какая уж икона, не важно, главное, они должны были быть».

О том, что стало со зданием в 30-е годы, я узнала от Елены Кирилловны: «В 1937 году с церкви были сняты купола. Церковную утварь растянули церковнослужители, очевидно, спрятали для того, чтобы сохранить».

Мне стало интересно, куда же делась церковная книга, в которую записывали сведения о рождении, крестинах, браках, смерти прихожан? На это пожилая женщина ответила: «Чего не знаю, того не знаю, брехать не буду. Пропала она, ее должны были передать в сельсовет или в архив, но не сделали этого». Так данные о рождении и смерти многих гапчан были утрачены навсегда.

Когда точно она родилась, Елена Кирилловна не знает до сих пор: «Родилась я, когда мать табак во дворе рассаживала». Это было весной. Празднует Елена Кирилловна свой день рождения 20 мая. Эту дату ей поставили в паспорте наугад. Интересно, что родилась она в 1919 году, а записали в паспорте ей почему-то 1921 год. Церковь ведь тогда уже не действовала, а сельсовета еще не существовало.

Новая власть решила приспособить пустующее здание под свои нужды. Так в нем начал работать клуб. Клуб скоро стал любимым местом сбора молодежи. Правда, в начале идеологическая работа там явно преобладала над культурной. Комсомольцы устраивали читки, лекции, вели антирелигиозную пропаганду. Особенно местным жителям запомнилось первое празднование Нового года – в 1937 году. А вообще в СССР этот праздник стал официально отмечаться в 1935 году. Тогда же появились Дед Мороз и его спутница Снегурочка. Обязательным атрибутом праздника стала елка с пятиконечной звездой на макушке. «В 1937 году в здании церкви сделали клуб. Очень запомнилась первая елка. Внутри всё красиво украсили. В центре поставили большую елку, зажгли свечи на ней, в клуб набилось много народу: и стар, и млад. И я пошла с маленьким грудным ребенком посмотреть представление. Дедом Морозом был Кузьменко Роман Филиппович. Его обкутали ватой. Когда Дед Мороз стал бегать вокруг елки, вата на нем загорелась. Все начали убегать. И я тоже побежала к выходу. Но потом вату на Кузьменко всё же потушили. Его повезли в райцентр, потому что у него обгорели лицо и руки».

Здание церкви имело все шансы сохраниться до нашего времени, если бы не Великая Отечественная война. Во время войны мост между Савельевым и Гапкиным разбомбили. Немцы на танках не могли перебраться на другой берег. Они разобрали часть церкви, сделали переправу.

Половина здания осталась одиноко возвышаться посередине хутора, напоминая гапчанам о былом величии. Однако и эту половину в тяжелые военные годы использовал председатель, чтобы помочь осиротевшим в одночасье детям.

Зимой 1943 года, когда хутор пришли освобождать советские солдаты, пушечные выстрелы немцев разрушили дом семьи Гнутовых. Все взрослые погибли, в живых остались только дети, прятавшиеся в подвале. «Дом был разрушен, жить пришлось в подвале. Как выжили – не знаю. Помогали все: соседи, колхоз (дом восстановить). Председатель распорядился уцелевший угол церкви отдать нам на ремонт дома. Ремонтом занимался наш дед по матери…»

Окончательно здание церкви перестало существовать в 1943 году.

Елена Кирилловна Костромина вспоминает: «Семья Костыренко после оккупации перестраивала дом, брали церковные доски, так дом расширили. Интересно то, что когда они проводили строительные работы, то нашли запрятанную церковную утварь во дворе. Жили они на месте дома Алексея Кийкова. До Костыренко в этом доме жили Сергей Кондратьевич Скляров и его жена Мария. Сергей Кондратьевич прислуживал в церкви».

Так навсегда была утрачена для хутора красивейшая церковь, построенная добротно, на века, с надеждой на то, что тысячи гапчан и савельевцев будут крестить здесь своих детей, исповедоваться, причащаться, вступать в брак, посещать ее по будням и праздникам. Однако было отмерено этой церкви всего 32 года. Ведь с приходом революции вера в Бога стала преследоваться. Однако истребить память о церковных традициях и обычаях советской власти так и не удалось. Дети и взрослые в советскую эпоху тайно продолжали петь щедровки на Рождество, посещать умерших родственников на Пасху, вопреки запретам детей тайно крестили. И пусть церковь разрушена, и восстановить ее уже никогда не получится, но память о ней всё жива.

И сейчас существуют легенды о Гапкинской церкви. Старожилы говорят, что до сих пор в некоторых семьях сохранились предметы церковной утвари, в том числе и иконы. Часть же этих предметов и по сей день лежит в земле на территории хуторских подворий. Конечно же, материала о церкви удалось найти совсем мало, но я надеюсь, что поиск будет продолжен и что материал, собранный мной, будет храниться в школьном музее и поможет будущим поколениям учеников сохранить память об Архангельской церкви хутора Гапкина.

4 октября 2016 года Минюст РФ внес Международный Мемориал в реестр «некоммерческих организаций, выполняющих функцию иностранного агента».
Мы обжалуем это решение в суде