05.12.2019 | Нешкольная история

Крепкие корни. Часть 2

История моего рода как будто вторит учебнику истории

Начавшаяся Великая Отечественная война уравняла в горе всех.

Осенью 1941 года дом, где проживали Суворовы, был разрушен в ходе фашистской бомбардировки. Семья попыталась занять пустую квартиру, но их выселили прямо на улицу.

Полтора месяца семья Суворовых «кочевала» от знакомых к знакомым, не имея собственной крыши. При этом Николай Алексеевич продолжал работу в университете. С группой своих сотрудников он организовал в Одессе отдел народного образования. Было организовано бесплатное обучение детей с 1 по 4 классы в так называемых «народных школах». За три года оккупации несколько сотен детей получили здесь начальное образование.

В годы войны пришло еще одно горестное известие: муж дочери Екатерины – Иван Германович Томпсон, которого еще в 1939 году мобилизовали в армию как медицинского работника (он был врачом-невропатологом), был арестован и расстрелян как «враг народа».

И снова Николай Алексеевич стал опорой своей дочери и внуков.

После освобождения Одессы от немцев возобновилась и научная деятельность Николая Алексеевича, а вместе с ней и многолетняя тяжба о признании его научного звания доцента. Снова собираются справки, свидетельства, отзывы о работе. Благодаря им я узнала более подробно, чем занимался мой прадед. Отзывы и справки самые благоприятные: служил Николай Алексеевич всегда честно и добросовестно. Но его независимость, помощь дочери и снохе, которые попали в разряд «врагов народа», а также его игнорирование предложений о вступлении в партию – достаточные причины для ухудшения отношений с властью.

Начинается давление с другой стороны. В нарушение всех существовавших тогда инструкций и постановления СНК СССР (от 13 марта 1939 г. №164 о предоставлении научным работникам жилья) семье предложили освободить занимаемую жилплощадь. Так в одной комнате в 20 кв. метров оказалось 5 человек.

«Где же правда?» –  спрашивает Николай Алексеевич в своем письме к Н.С. Хрущеву, который в то время являлся Первым секретарем ЦК КПСС УССР. Это было в ноябре 1946 года. Что ответил Хрущев моему прапрадеду? Я не знаю, я не знаю даже, был ли ответ, а может, ответом был арест Николая Алексеевича. В конце 1946 года его арестовали и судили как «врага народа».

Главным обвинением было то, что он организовал обучение детей в народных школах в период оккупации. Это действие расценивалось как сотрудничество с фашистами.

Сохранились и письма из лагеря, присланные Николаем Алексеевичем его дочери Е.Н. Томпсон. Жаль, что на ксерокопии не пропечатались выгоревшие от времени штемпеля. Собственно, это даже не письма, а короткие записки: добрые, благодарные и нежные слова. Если не взглянуть на обратный адрес: «Мордовская АССР, ст. Потьма, лагерь Явас, лагерный отряд 16, стационар...», то ни за что не догадаешься, откуда они. Лишь строки: «Прошу вас, хлопочите и пишите» – «хлопочите» свидетельствуют о том, что он еще надеется на справедливость.

Последнее письмо датировано 17 февраля 1950 года. Он умер в лагере. В 1950-м ему исполнилось 68 лет. Если учесть возраст и состояние здоровья Николая Алексеевича, который в молодости уехал из Москвы в Одессу по болезни – слабость легких, то возможности выжить в лагерных условиях практически не было.

Елена Никитична Суворова пережила своего мужа на 8 лет. После ареста мужа она осталась фактически без средств к существованию, пенсия ей была не положена. Жила тем, что сдавала «угол» студентам.

Мой прадед Алексей Николаевич Суворов родился в Одессе 16 марта 1908 года. Окончил 4-ю гимназию, где директором был его отец Николай Алексеевич. После гимназии учился в Одесском институте железнодорожного транспорта. Прадедушка увлекался спортом, особенно баскетболом. В 1928 году участвовал в Первой спартакиаде Советского союза в составе баскетбольной команды.

Закончив институт, уехал работать по распределению в  Свердловск. В 1931 году был в командировке в Ленинграде. 11 дней командировки ему хватило, чтобы встретить и полюбить мою прабабушку Анну Фроловну, более того, он женился на ней и увез ее в Свердловск, а через год у них родилась дочь Елена (моя бабушка). В 1934 году, когда семья переехала в Одессу, родился сын Сережа.

Алексей Николаевич в 1935 году создал из однокурсников коллектив инженеров, и все вместе они уехали в город Улан-Удэ на строительство завода по выпуску железнодорожного транспорта. Когда завод был построен, он перешел работать на завод заместителем начальника плавильного цеха.

В 1936 году от воспаления легких умер его сын Сережа. В 1937 году в Улан-Удэ гостили родители Алексея Николаевича, и в июне 1937 года они увезли внучку Елену в Одессу. Алексей Николаевич и Анна Фроловна должны были приехать в Одессу к концу лета. Анна Фроловна ждала ребенка, но... 24 июля 1937 года отца арестовали. В заявлении Анна Фроловна пишет: «За время следствия с июля по октябрь 1937 года мне было разрешено 3 свидания с мужем, на одном из которых он мне передал записку. В своей записке муж писал, что он не виновен в предъявленных ему обвинениях, но после 36-часового допроса, в бессознательном состоянии, он подписал все обвинения, ему предъявленные. Просил хлопотать перед Верховным Судом о переследствии его дела».

В другой записке он передает список вещей, необходимых ему после суда. Он надеялся, что жизнь ему будет сохранена – ведь явно ошибка! И даже в лагере он будет работать, а для этого он просил передать календарь инженера и логарифмическую линейку. Бабушка долго объясняла мне, что такое «логарифмическая линейка». Из ее слов я поняла, что это деревянный калькулятор для вычислений. Но каким прибором можно измерить страдания разбитых семей?

24 сентября у Анны Фроловны родился сын Александр, на последнем свидании она передала в папиросе записку, где сообщала о рождении сына. Мальчика Алексей Николаевич так никогда и не увидел.

12 октября в местной газете было опубликовано, что выездной сессией Верховного Суда СССР рассмотрено дело о вредительстве на Улан-Удинском паровозостроительном заводе и 53 молодых специалиста приговорены к высшей мере наказания –  расстрелу. 27 октября появилась вторая статья подобного содержания. И список из 17 человек, приговоренных к высшей мере наказания, в числе этих 17 – фамилия А.Н. Суворова.

Горе хлынуло лавиной на мою бедную прабабушку – смерть сына Сережи, арест и известие о расстреле мужа. Анне Фроловне запретили работать на паровозостроительном заводе как жене «врага народа». Она с двумя маленькими детьми отправляется в Одессу к родителям своего мужа. И хотя свекор со свекровью встретили ее с уважением и любовью, клеймо жены «врага народа» и здесь не давало найти работу, а значит, и средства к существованию. Все, что было нажито мужем за 6 лет совместной жизни, было постепенно продано. Анна Фроловна не только не отреклась от мужа (как это часто делалось), но, не поверив в газетную информацию о расстреле, продолжала посылать запросы и ходатайства о судьбе мужа во все инстанции.

27 марта 1938 года Анне Фроловне предъявили ордер на ее арест, но ввиду наличия грудного ребенка арест был отложен до осени, когда Саше (младшему сыну) исполнится год, о чем ей открыто и было заявлено.

Она с ужасом ждала осени, но в связи со снятием с поста Ежова надобность в аресте всех жен «врагов народа» отпала, и Анну Фроловну не арестовали.

А в 1939 году в ответ на запросы прокуратуры, ГУЛАГа и НКВД она получила ответ, что муж жив, осужден 2 октября 1937 года в г. Улан-Удэ по статье 58, п. 7, 9, 10 на 10 лет без права переписки, а сообщение, сделанное в Улан-Удэ в 1937 году, не соответствует действительности. Воспрянув духом, она возобновила ходатайства о пересмотре дела Алексея Николаевича. Ответ из Верховного Суда СССР пришел неутешительный: в пересмотре его дела и отмене приговора отказали.

Окончание следует