публикация:
Стенгазета
Текст: Ксения Раздобреева
На сцене палка и человек. Человек кладет палку на пол и обводит ее белой краской, рисует крест, добавляет полукруг – получается буква «ять». Она-то и станет центром не только сцены, но спектакля.
«Русская матрица» написана и поставлена Андреем Прикотенко. Матрицей можно назвать систему мышления, которая подразумевает набор шаблонов. Мозг настолько к ним привыкает, что перестает их замечать. Элементы русской матрицы создатель спектакля постарался не только заметить, но и разобрать по частям.
Самый русский герой, Иван-дурак, отправляется за правдой в путешествие-испытание. Белая футболка в цвет брюк на подтяжках, ботинки – он как чистый лист, готовый принять всю информацию о смысле жизни русского человека. Его нескончаемая дорога – узкая длинная игровая площадка, на обочинах которой расположились зрители. Череда эпизодов-встреч с героями русских мифов превращается в хоровод человеческих характеров. Вместо давно заштампованных сказочных образов автор показывает живых людей. Основой актерской игры становится холодность, отстраненность от персонажа и прямые обращения к зрителям.
Мрачный Кош (новое имя Кощея) говорит потусторонним голосом и, кажется, давно отошел от мелких пакостей, воплотившись в настоящее зло. В своем костюме он похож на Карла Лагерфельда, подтянут, неагрессивен – в современном мире зло умеет прятаться за приличным внешним видом, чтобы сбить с толку доверчивых. Волчара – пылкий, жаждущий геройства. Сипит, подпрыгивает от нетерпения и готов сорваться с места в любую минуту – множество мелких движений постоянно создают ощущение, что сейчас что-то будет. Такой же непоседливый, но уже от нервности, облезлый Воробей в разорванном свитере (Соловей-Разбойник, если обратиться к мифам). Зато Змей (нам привычнее – Горыныч, но автор упускает это уточнение) в образе total black покоряет своей невозмутимостью и проницательным прямым взглядом разведчика.
Андрей Прикотенко - главный режиссёр Новосибирского государственного драматического театра "Старый дом" , много работает в театрах России и ближнего зарубежья как режиссер-постановщик. С 2002 по 2007 год — основатель и руководитель мастерской Санкт-Петербургского театра на Литейном. Любит ставить перед артистами сложные задачи, уделяет много внимания актерскому ансамблю в спектаклях. Стремится сблизить театр с современным зрителем, выбирая актуальные темы и избегая пафоса и нарочитой дидиактики.
Женские образы построены на соблазнительности. Резковатые движения, прибалтийский акцент, внешняя уверенность при внутренней потерянности – Старуха Ягуха, молодая женщина в платье-футляре пытается найти мужа. Вдруг выяснится, что ей не с кем поговорить и она, представьте себе, страдает от образа безобразной Бабы Яги, созданного Милляром. Птица Жар в красном шелковом платье и вовсе будет кружить, задирая длинный подол почти до пояса, и томно повторять: «Я жар, Ваня, Птица-Жар». Это сказка, где всё наоборот – главный герой бездействует, а действуют все остальные.
Простой Мужичок, уверенный в знании жизненной правды, постоянно подначивает Ивана эту правду понимать и искать. Попутно учит всех и всему, в том числе замечает, что действие должно быть исконно русское, но чтобы впечатление осталось современное.
Из исконно русского – народные напевы, мифические персонажи и атмосфера спектакля, похожего на разговор с подвыпившим человеком. Все это составляет русскую матрицу. Остальное – от костюмов до видеопроекции – современность. Над сценой расположен экран. Крупные планы героев временами переходят на русские узоры и зигзаги, позже картинка распадается буквами старославянского алфавита, пробегающими снизу вверх, как код.
Спектакль запутывает обилием эпизодов, очаровывает деталями и разрушением стереотипов, но на фоне всего этого образ русского человека, Вани, получается привычным – философствующий, потерянный, ищущий правды неведомо где. «Правда в смерти», – говорит бессмертный Кош. А правда оказывается в паузах и в тихих репликах, особенно выразительных на фоне очень громкого спектакля.
Дополнительно:
Ѣ - «ять», буква исторической старославянского алфавита, сейчас употребляется только в церковнославянском языке. По мнению лингвистов, ять был одной из немногих букв, графически разбивающих монотонность строки. Буква ушла из употребления после реформы орфографии 1917 года. После этого омонимами стали многие слова, которые происходят от разных корней и ранее были различимы по написанию. Ять называют «самой русской буквой», «белой лебедью» русской азбуки.
