23.05.2019 | Нешкольная история

«За что я отбывала свой невинный срок?» Часть 1

Судьба моей прабабушки и ее семьи

У многих семей есть свой «скелет в шкафу» – семейные тайны, которые скрываются от других людей. Долгое время в нашей стране такими тайнами были репрессии. Вспоминать о них было не принято, болезненно, а порой и опасно. Сейчас об этом можно говорить свободно, не боясь преследований или осуждения. Но только говорить уже практически некому. Пройдет еще немного времени, и не останется в живых никого из участников тех трагических событий, могут не сохраниться старые фотографии и документы, которые хранят горькую память.

Своим исследованием я хочу сохранить память о трагедии, пережитой моими родными в 1943–1950 годы, память о своей прабабушке, которую мне не довелось узнать, и о своем деде, умершем в октябре 2017 года.

В семье Вавиловых не принято говорить о прошлом, очень мало сохранилось старых фотографий и документов, каких-то памятных мелочей, да и то они «рассеяны» между старшими родственниками. Раньше я как-то не обращала внимания на это, меня больше занимал день сегодняшний или мечты о будущем. А теперь мне кажется, что именно прошлое – основа и настоящего, и будущего.

На одной из самых старых фотографий семьи Вавиловых, которую мне удалось найти, в центре стоит Елизавета Алексеевна Вавилова, моя прабабушка, баба Лиза, настоящая опора семьи. Это немолодая, но еще крепкая женщина, немного суровая, основательная. Слева – ее сын, мой дед, Леонид Павлович, и его жена, моя бабушка. А смешной мальчишка – мой отец. Он родился в 1961 году, значит фото сделано в середине шестидесятых. Справа – старшая сестра деда – Валентина, ее муж и младшая сестренка Люба.

Трое из них прошли через семь лет ссылки. Баба Лиза смогла сохранить жизнь двоим детям, родить маленькую Любочку. Она и в старости оставалась центром большой семьи.

Источниками, легшими в основу моего исследования, стали немногочисленные документы, в основном архив деда, Леонида Павловича Вавилова, собранные у различных родственников фотографии, рассказы бабушки, жены деда, и записи самой Е. А. Вавиловой. К сожалению, «письмо» бабы Лизы (так называли эти записи в семье) оказалось утрачено. Никто не помнит уже, в связи с чем оно было написано и кому адресовано. Но сохранились подробные выписки из него, которые сделала моя старшая сестра Надежда в 2003 году, когда училась в школе.

Моя прабабушка, Елизавета Алексеевна Вавилова (в девичестве Егорова), родилась в 1915 году в деревне Средний Толкиш Чистопольского уезда Казанской губернии в крестьянской семье. Получила только начальное образование.

12 октября 1933 года в возрасте 18 лет вышла замуж за своего ровесника, парня из соседней деревни Малый Толкиш, Павла Михайловича Вавилова.

В 1935 году у них родилась дочь Валентина, а в 1938 – сын Леонид. Молодая семья жила в согласии, Павел Михайлович был хорошим работником, трудолюбивым и дисциплинированным. Несмотря на то, что закончил только 4 класса начальной школы, неплохо разбирался в технике, освоил профессию тракториста. В 1939 году молодая семья переехала в Чистополь, где получила жилплощадь.

31 июля 1940 года у Вавиловых родилась еще одна дочь – Анна. Каким-то чудом сохранилось свидетельство о ее рождении.

Из записей бабы Лизы: «В мирное время была наша семья дружная – муж и трое маленьких детей. Муж работал в дорожном участке 253 Малого Толкиша, а я была домохозяйкой. И вот неожиданно на нас напал враг, и у меня кормильца взяли защищать Родину. В 41 началась война, в 42 я его проводила на фронт…»

Может показаться странным, что прадед не был призван в первые месяцы войны, ведь уже 22 июня 1941 года была объявлена всеобщая мобилизация, и с 23 июня в армию призывали военнообязанных с 1905 по 1918 год рождения. Но вместе с мобилизацией на фронт власти «бронировали» специалистов для работы на военных заводах, комбайнеров и трактористов, занятых на уборке урожая, специалистов, занятых в навигации и лесозаготовках. Дело в том, что, по словам моего деда, Леонида Павловича Вавилова, и у его отца была бронь на год, которой добился для него начальник ДСУ-2, где тогда работал Павел Михайлович. Видимо, предприятие нуждалось в нем как в ценном работнике.

Тем не менее, в январе 1942 года Павел Михайлович был призван на военную службу Чистопольским РВК Татарской АССР.

Почти в течение года семья довольно регулярно получала письма с фронта. «Он мне писал: служил в 160 стрелковой дивизии, разведчиком, а потом не стал. Я пошла в военкомат, но там ничего не добилась» (из записей бабы Лизы).

Я захотела выяснить, на каком фронте действовала 160 стрелковая дивизия в конце 1942 – начале 1943 года. Конкретных данных я не нашла, зато узнала, что за героизм личного состава в боях под Сталинградом соединение 18 апреля 1943 года было переименовано в 89-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Значит, мой прадед в январе 1943 в ее составе сражался под Сталинградом.

Известие о судьбе мужа и отца семья Вавиловых получила в марте 1943 года. Известие страшное, в которое невозможно было поверить: сообщалось, что рядовой Павел Михайлович Вавилов был осужден и расстрелян как изменник Родины.

На сайте Обобщенный банк данных «Мемориал» (www.obd-memorial.ru) я нашла список военнослужащих, осужденных Военным трибуналом 33 армии к ВМН и реальному лишению свободы с 20 по 28 февраля 1943 года. В списке всего две фамилии, одна из них – моего прадеда.

Сын Павла Михайловича, мой дед Леонид Павлович, до конца своей жизни не верил в виновность своего отца, неоднократно обращался в суды и прокуратуру, к президенту, общественным и политическим деятелям, пытаясь вернуть ему доброе имя, добиться его реабилитации. К сожалению, этого не случилось.

Передо мной Постановление суда надзорной инстанции города Самары от 12. 07. 2012 года. По обращению гражданина Вавилова Л. П. о реабилитации было рассмотрено архивное уголовное дело на приговор военного трибунала 33-й армии от 25. 02. 1943 г., согласно которому бывший красноармеец 973 артиллерийского полка Вавилов Павел Михайлович осужден на основании статьи 58-8 УК РСФСР к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией имущества. Приговор приведен в исполнение 2 марта 1943 года.

Я пытаюсь представить, что пережила моя прабабушка, получив не «похоронку» о гибели мужа на фронте при исполнении воинских обязанностей, а сообщение о его расстреле как изменника Родины. Боль от потери кормильца, любимого мужа, усугублялась горечью приговора, косыми взглядами соседей.

Я снова обращаюсь к ее «письму»: «Через четыре месяца после смерти моего мужа пришли милиционеры делать опись имущества. Я им сказала: «Вот всё имущество его осталось – только трое маленьких детей».

Потом меня призвали в милицию и взяли с меня автобиографию и расписку о невыезде из города. Когда пришли во второй раз 10 июля 1943 года в глухую полночь, повезли, не знаю куда и за что. Был тогда оперуполномоченный Замятин, он мне вычитал вроде приговора: «Вы ссылаетесь в Омскую область сроком на 5 лет». А за что – про что, я до сих пор не знаю».

В архивной справке, полученной моим дедом в 1991 году, основанием для высылки всей семьи указано решение Особого Совещания при НКВД СССР от 10 июля 1943 года без каких-либо пояснений и определенных формулировок.

В базе данных общества «Мемориал» «Жертвы политического террора в СССР» (lists.memo.ru/index3.htm) запись такая:

«Вавилова Елизавета Алексеевна. Родилась в 1915 г., Чистопольский р-н, д. Средний Толкиш; русская; домохозяйка. Проживала: г. Чистополь. Арестована 13 мая 1943 г. Приговорена: Особое Совещание НКВД СССР 10 июля 1943 г., обв.: по ст. 58-1в («член семьи изменника Родины»). Приговор: 5 лет ссылки в Омскую обл. Реабилитирована в августе 1966 г.».

Все они – Елизавета Алексеевна, домохозяйка, Валя восьми лет, пятилетний Леня и трехлетняя Анечка – стали членами семьи изменника родины, опасными для общества элементами, у которых нужно отобрать имущество, жилье, которых необходимо изолировать, наказать…

Если и был в чем-то виноват Павел Михайлович, так он уже за это был страшно наказан. Но все круги страданий предстояло пройти и его родным.

Ни в архивной справке, ни в Книге памяти, кроме ссылки, не указаны другие виды наказания, примененные к Елизавете Алексеевне, но у семьи было конфисковано имущество (видимо, по приговору П. М. Вавилова, что предусматривала статья 58-8). Об этом я узнала из решения Чистопольского городского суда от 15 марта 1999 г., которое хранилось среди бумаг деда. Он и его сестра обратились в суд с заявлением об установлении факта применения конфискации имущества к их матери Е. А. Вавиловой. Суд установил, что в архивных документах, хотя и сохранились сведения о конфискации, однако перечень конфискованного имущества отсутствует. Очевидцы происшедшего в июле 1943 года Л. И. Парфенова, М. Безногова подтвердили, что при высылке Елизаветы Алексеевны Вавиловой с детьми всё имущество, которое имелось в ее хозяйстве, было отобрано: скотина, домашнее имущество, одежда и обувь членов семьи, зерно. Список конфискованного составлялся судом со слов заявителей, основанных на рассказах Е. А. Вавиловой, к тому времени умершей, и свидетельств очевидцев. Было установлено, что конфисковано следующее имущество: корова с теленком, 8 овечек с ягнятами, 2 свиньи, 15 гусей и 10 кур, ручная швейная машинка «Зингер», мужской велосипед, предметы домашней установки – комод, буфет, сундук, стол, стол кухонный, 5 стульев, 3 койки с постельными принадлежностями, перина из пуха, 8 подушек, часы настенные, зеркало, 3 ватных одеяла; одежда – 2 тулупа из овечьих шкур (1 мужской и 1 женский), 2 полушубка (1 мужской и 1 женский), 3 шапки, 2 шали; обувь – 4 пары валенок, 3 пары сапог; 5 ц зерна. Из этого перечня видно, что семья жила достаточно благополучно, скорее всего, за счет подсобного хозяйства, ведь имелись и корова, и овцы, и гуси с курами. Именно поэтому баба Лиза и называет себя просто «домохозяйка»: трое маленьких детей и хозяйство требовали много сил и времени.

И вот было отобрано всё нажитое. Семья отправлялась в неизвестность, не имея теплой одежды, обуви, самого необходимого…

Из записей моего деда: «10. 07. 1943 г. в три часа ночи во двор нашего дома въехал «черный ворон» – фургон, приспособленный для перевозки осужденных. К нам постучали. «Кто там?» «Телеграмма. Откройте!» Мама открыла дверь. «Собирайтесь и тихо выходите». Мы вышли. Во дворе нас покидали в нутро душегубки и на пристань, на пароход в Казань, в тюрьму, в камеру, где мы ждали, когда соберут этап. Потом из камеры на ж/д вокзал, в телячий вагон, и прощай родные края. Куда привезли, не помню. Только выгрузили нас из вагонов, подгоняя прикладами автоматов, и в тюрьму, ждать этап уже до места».

Более точная «география» пути в ссылку у бабы Лизы: казанская тюрьма – Свердловск – Омск – Березово – Устрём. Людей везли в товарных вагонах, в каких обычно перевозили скот, по несколько дней не выпускали на улицу: ни поесть купить, ни воды принести. Для туалета была проделана дыра в полу в углу, окошко заколочено досками. В пути «начался голод и холод, и каким чудом уцелели?»

Я нашла поселок Устрём на карте Березовского района Ханты-Мансийского автономного округа. Это остров на Оби в 70 км от районного центра. Со всех сторон коротким летом его окружает вода, зимой – лед со снегом. Население на 1 января 2008 года составляло 59 человек.

Климат резко континентальный, зима суровая, с сильными ветрами и метелями, продолжающаяся семь месяцев. Лето относительно теплое, но быстротечное.

Наверное, именно суровые условия жизни, отдаленность от цивилизации и возможность вести рыбный промысел определили выбор этого места для создания здесь спецпереселения в 1930-е годы.

В местной периодической печати Устрём упоминается крайне редко. Сейчас, судя по сообщениям СМИ, его основными проблемами являются отсутствие газа, водопровода, подключения к централизованному энергоснабжению. Не решена проблема обеспечения жителей чистой питьевой водой. К существующей водокачке в зимнее время пройти невозможно. Кроме того, из-за низких температур зимой она перемерзает. Немногочисленные жители поселка не могут оформить постоянную прописку в тех домах, в которых проживают, потому что эти строения не имеют юридического статуса. И это в наше время, в ХХI веке! Что же ожидало здесь моих родных в 1943 году?

Окончание следует

4 октября 2016 года Минюст РФ внес Международный Мемориал в реестр «некоммерческих организаций, выполняющих функцию иностранного агента».
Мы обжалуем это решение в суде