«Они совсем обнаглели, скоро налог на воздух введут» — такими или примерно такими словами встретили граждане слух о новой инициативе Минсельхоза о возможном введении лицензирования любительской прибрежной и подводной рыбной ловли, сбора грибов, ягод, кедрача и других даров природы. И хотя сообщение уже на следующий день было опровергнуто, люди уже ничему не верят. Да это чиновники почву прощупывают, говорят они, планы-то у них есть.
Действительно, менее года назад тогдашний губернатор Владимирской области Орлова предлагала подобную идею. А в Крыму, когда он уже был объявлен русским, депутаты даже приняли в первом чтении законопроект, ограничивающий бесплатный сбор в лесах трав, грибов и ягод.
Для большинства возмущавшихся сбор грибов и ягод точно не является источником дохода, а до тех, кто реально этим живет, то есть сельских жителей за чертой бедности, новость дойти не успела. Но стон стоял такой, как будто людей лишали самого необходимого. В каком-то смысле так оно и есть: обложение налогами того, что, по общему мнению, находится в ничьей собственности, кажется ущемлением самых неотъемлемых прав. Так что горожане почувствовали себя уязвленными по привычке, не вдумываясь, от общей обиженности. Но, по сути, проблема есть, и она важная.
Собирательство в нашей многоукладной экономике не играет существенной роли, но я знаю места, где именно оно осталось главным способом выживать.
Взяли меня знакомые однажды по серьезные грибы — по грузди. Сначала долго ехали на уазике, потому что к осени дело, дороги уже развезло, более комфортабельный автомобиль не пройдет. Доехали до последнего населенного пункта по дороге, там переночевали, а утром на тракторе с прицепом отправились в бор. Прицеп — чтобы грибы складывать. Приехали в бор, а там этих груздей видимо-невидимо, мы их режем и в корзины складываем, а корзины носим к прицепу и опорожняем в ящики.
Мое дело городское, я гость, а мужики всерьез работали: надо успеть, пока груздь пошел, ведь он зиму кормит. В городе по три тысячи за трехлитровую банку можно продать. Грузди считаются самым лучшим грибным товаром, самым дорогим. Сушеные белые тоже ничего. Это, можно сказать, местная валюта.
Попытка обложить этот доход налогом вызовет такие эмоции — не чета тем, что на форумах.
Как говорили мужики в тех краях, когда возникла угроза груздевым борам со стороны лесозаготовителей: «За это и завалить кого-нибудь могут». И впервые, кажется, они тогда вышли протестовать на улицы. Потому что никогда, даже в самые тяжелые годы советской власти, на грибы, на клюкву, на орехи никто не покушался.
Беда в том, что все меньше становится этих боров, грибных и ягодных мест. Старые люди знают, что там, откуда ведрами бруснику, чернику носили, нынче пусто. Так же и с рыбой. Все вокруг народное, все вокруг ничье. Рыбу глушат, сетками синтетическими русло перекрывают, никто ведь за этим по-настоящему не следит.
Вопрос о собственности — один из самых главных русских вопросов, и он до сих пор никак не решен, оставлен без общественного консенсуса. Взять тот же лес, который наше богатство. Он, как и недра, общенародная собственность, и у нас в стране нет частных лесов совсем. Все леса народные, все вокруг — мое, как говорилось в известной песне. Народное, да не мое. Промышленные леса, которые разрешено рубить, сегодня активно эксплуатируют. Для вырубки нужно получить лицензию, то есть заплатить за право валить и продавать. Лесхоз попросту торгует делянками, а лес валит частник, он же его вывозит, портя и дороги, и сами леса.
Получившему лицензию на делянку все равно, что будет на месте вырубленного леса через 20 лет, пусть хоть все ольхой зарастет. Сейчас стали заставлять убирать делянки за собой, и даже, говорят, велено сажать новый лес, но все это делается формально, потому что не для себя.
Неграмотно проведенные лесозаготовки портят лес. В Архангельской области миллионы гектаров сухого ельника стоят, а если они загорятся, то будет катастрофа, равная Чернобылю. Почему ельник засох, никто толком не знает, говорят, в том числе от неправильных вырубок. Древесина эта никому не нужна, промышленного значения не имеет, а на санитарные рубки денег нет.
Помимо промышленных лесов, есть защитные, вокруг населенных пунктов, в них добыча древесины запрещена, ни одного сучка оттуда по закону вынести нельзя. Если вы решили пойти в поход, помните, что любое распиленное вами на дрова сухое дерево — это нарушение закона. Или вот поперек дороги ствол лежит, распиливать его нельзя. Что можно? А вот что: «Узнайте адрес вашего лесничества и обратитесь туда с письменным заявлением, где четко сформулируйте суть проблемы. Можете указать, что вы готовы сами убрать валежник, если за такую работу не последует административное наказание. Потому что законом запрещена любая самодеятельность в лесном массиве». Казалось бы, хорошо, что лес так строго охраняют. Но от нелепых законов хорошо не бывает.
В старые времена, когда леса были частными, помещики крепостных крестьян обязывали лес чистить. Те хозяева, что построже, обговаривали, чтобы «без пилы и топора», то есть выносить можно только то, что можно взять голыми руками — сучья, хворост. Те, что полиберальнее, пилить сухостой разрешали, понимали, что пользы от него лесу нет. Сейчас же по лесу пройти нельзя, везде валяются стволы упавшие, тайга к домам поступает. Лес вместо кислорода углекислый газ поставляет — от повсеместного гниения и разложения древесных остатков.
Лесников всех разогнали — оптимизация, а те были людьми местными, могли разобраться, договориться с населением. Ведь у нас до сих пор люди дровами печки топят, а это еще в XVII веке иностранцев удивляло. Но газ до глубинки так и не дошел, уголь дорог, а дрова на зиму каждая старуха покупает по две-три тележки за зиму, как при царе Алексее Михайловиче. Раньше можно было в лес пойти, нарубить сушняка — и людям экономия, и лесу хорошо, теперь нет, нельзя. А топить все равно надо. Поэтому некоторые плюют на законы, в конце концов, не каждого поймают, а и поймают, дешевле штраф отдать, чем за дрова платить.
В общем, государство плохой собственник, неэффективный, ведь собственность — это не только доход, но и забота, и ответственность. А чиновники только и думают, как бы еще ограничить население, чтобы оно не разнесло все до нитки. Крупные же компании, у которых и юристы, и связи, и деньги, от таких хлопот волшебным образом избавляются, с ними все в порядке, к ним претензий нет.
Лес, грибы, ягоды, птицы и рыбы, насекомые — все, что растет и живет на этой земле, не вечно, хрупко и беззащитно. Опасность им грозит с двух сторон. От бессмысленных и непродуманных законов — с одной стороны, и от равнодушных граждан-потребителей — с другой.
Те, кто живет в лесах, сейчас не рубят себе на избу бревен, да и нет их почти, тех бревен, их давно вывезли и продали те, у кого достаточно связей, чтобы обойти все нормы и правила. Но и грибы, вырастающие на помойках, щедро опоясавших все населенные пункты в сельской России, где нет ни одного правильно оборудованного мусорного полигона, не слишком радуют. «Земля у нас богата, порядка только нет», — писал Алексей Толстой сто пятьдесят лет назад. Порядка нет по-прежнему, но богатство уже подтаяло основательно.
Источник:
"Газета.ру", 21.01.2017,
