21.06.2016 | Театр

Праздник плоти

О «Горе Олимп» Яна Фабра на Иерусалимском фестивале

Казалось бы, что можно еще сказать про «Гору Олимп» Яна Фабра - двадцатичетырехчасовое шоу, основанное на сюжетах об античных богах и героях, о котором за последний год написаны горы статей? Про самую амбициозную и самую знаменитую европейскую постановку прошедшего года, безусловный «опус магнум» прославленного бельгийского художника и режиссера. Про спектакль, о котором театралы наслышаны так, что на Венском фестивале, который показывал «Гору Олимп» прямо перед Иерусалимским, билеты на него были сметены мгновенно, а в конце зрители устроили беспрецедентную соракапятиминутную овацию. Что можно сказать о нем такого, что еще не было бы сказано другими критиками раньше?  Только то, как это было на сцене и в кулуарах Театрон Иерушалаим, что это значило для Иерусалимского фестиваля, чем это стало для публики и чем может стать для израильского театра.

Приглашая «Гору Олимп» на Иерусалимский фестиваль, его новый худрук Ицик Джули шел ва-банк: это спектакль очень дорогой и очень сложный в организации - для него нужно заставить большой театр вместе со всеми фойе и подсобками работать в бесперебойном круглосуточном режиме, устроить места для сна, отдыха и еды в любое время  почти тысячи зрителей и т.д.  И при этом его можно показать только один раз, поскольку после него артисты нуждаются в длительном отдыхе.

Джули шел ва-банк и выиграл, вероятно сама сложность задачи подстегивала его. Трудно было поверить в то, что все получится: на Иерусалимском фестивале, который за последние годы совсем захирел, в Израиле, который, скажем честно, не славится своим вкусом в области современного драматического театра, а воспринимает его главным образом как развлечение, наконец, в Иерусалиме – оплоте религиозной ортодоксальности,  ставящей во главу угла отказ от тела – показать  провокативный спектакль, полный плотской радости и телесной разнузданности, наготы, секса и крови – всего того, что связывается с дионисийством.

Ну и приходится думать о том, что это спектакль из самого сердца левой Европы, чья художественная среда всегда готова включить  против Израиля протестный бойкот и санкции. И можно только восхищаться тем, что  Джули смог провести эти переговоры, довести дело до конца и сделать так, чтобы несмотря на дорогие билеты Театрон Иерушалаим был на «Горе Олимп» полон публики. И какой публики! Ею можно было гордится – то, как она ловила каждую деталь и каждое слово, как она живо, точно и открыто реагировала, показывало, что в Израиле есть умные, ценящие современное искусство зрители, а не только те, кто хочет видеть пьески про «жену и любовника под кроватью». Только этих зрителей нужно найти и привести в театр,  и Ицик Джули это сделал.

Спектакль построен из 14 глав, названных по именам героев античных мифов: Этеокл, Гекуба-Одиссей, Эдип и т.д. Главным героем можно считать толстяка Диониса, поскольку пред нами прославление трагедии и дионисийства. Текста в спектакле не так много, куда больше танца, физического театра, пантомимы. Но даже тот текст, что взят из главных трагедий античности, здесь преломлен иронией, страшное выглядит глумливо. Фабр будто смотрит на античные страсти насмешливым взглядом современного недоверчивого человека, и настоящий драматизм тут прорывается неожиданно именно через цинизм и глумление.

Кроме Диониса на сцене его пышка «дионисиха» и еще 25 актеров-танцоров. Одни молоды – другие нет, у одних тела прекрасны, у других – нет – обвисшие, животастые, смешные. Но именно это работает, ведь плоть есть у каждого, а  в этом спектакле  особенно важен ее  праздник и торжество. Ведь дело не в том, чтобы снять трусы – израильские актеры и сами это делают с легкостью. Дело в том, чтобы знать, для чего это нужно и что с этим телом делать потом. И смешной  «танец пенисов», когда ряд молодых актеров скачут, раскручивая гениталии, и «сиртаки», где под фонограмму из «Грека Зорбы» ряд совершенно голых молодых красавцев к восторгу публики танцуют эту псевдогреческую «клюкву», показывают, что они любят свое тело и не стыдятся его.

Шоу строится из самых простых элементов: на сцене есть катающиеся столы-подиумы, покрытые белыми скатертями, есть белая ткань, которую голые актеры изобретательно превращают в любую одежду от нижнего белья до длинных платьев со шлейфами, в подстилки, саваны, бинты.   И еще есть сырое мясо, много мяса, горы пахнущего мяса, которое разлетается по сцене, как куски человеческого тела. (Удивлюсь, если окажется, что хоть кто-то из актеров не стал за время работы над «Горой Олимп» вегетарианцем). А мясо – это кровь, и крови тоже очень много. Куски мяса, протекающие красными пятнами сквозь одежду, достают из-за пазухи, как вырванное сердце, как исклеванную печень и как вытащенные внутренности, вынимают из трусов, как новорожденного младенца, как выкидыш. Это искромсанная плоть убитого и менструальная кровь.

Когда сцена залита кровью и ошметками мяса, невозможно не думать о том, что «Гору Олимп» играли на следующий день после теракта с многими жертвами в Тель-Авиве. Даже удивительно, как все главные темы спектакля актуально звучали для Израиля: война, кровь,  смерть, любовь, секс, плотская радость, особенно острая оттого, что война. Впрочем, теперь это  актуально для всей Европы и для России тоже.  А во второй части спектакля постепенно проявляется еще одна тема, женская -  протест сильной женщины, спорящей с мужчиной за свое право быть свободной – это для Израиля тоже очень актуально.

Фабр докручивает каждый сюжетный поворот до конца, повторяя фразы и пластические раппорты, десятки раз, как  в узоре. Его спектакль строится на повторах, но тут видно, что в них есть смысл, это почти шаманство, позволяющее зрителю выпадать в сон и снова включаться в спектакль на протяжении 24-х часов, не чувствуя, что пропустил что-то непоправимо.  И еще для этого спектакля очень важно изнеможение. Изнеможение актеров, которые эпизоды с физически невыносимой нагрузкой исполняют до последнего, до паданья с ног, через «не могу», до стонов усталости, которые переходят в стоны оргазма. Зрители не могут к этому не подключаться – не только тем, что восхищаются или сочувствуют, но это и сеанс прямой передачи зрителю актерской энергии. Недаром после одного из первых таких «бешеных» эпизодов, когда актеры 20 минут без остановки прыгали через железные цепи, пока все не упали, - зал с овацией и ревом восторга вскочил на ноги, чего вообще-то посреди спектакля не делают. Но сидеть уже было невозможно. Строится спектакль и на изнеможении публики – понятно, что  ослабленный усталостью зритель более открыт и податлив (есть даже психологические треннинги, которые на это рассчитаны).

Спектакль начинался в пять вечера, но к середине ночи изнемогающие зрители разбредаются по театру, кто-то спит в лобби на специально приготовленных пуфах или просто на полу, на ковре, кто-то ест – принесенное с собой или в кафе,  кто-то занимается йогой или пилатесом, разминая затекшее тело, кто-то тихо танцует под музыку, поставленную диджеем. Кто-то остался спать в зале – трижды спектакль приостанавливается и актеры прямо на сцене укладываются в спальниках минут на сорок отдыхать. Гроздья притушенных ламп-шаров спускаются вниз. Удивительное зрелище – спящие зрители в зале перед спящими актерами на сцене.

Спектакль, идущий 24 часа – это настоящее приключение. И особенно оно важно для молодых. Как я понимаю, иерусалимский показ прежде всего отличался от показов «Горы Олимп» на других фестивалях тем, что тут было много молодежи. Обычно на европейских театральных фестивалях молодежи мало – билеты дороги. Но в Израиле, ища для обновленного Иерусалимского фестиваля правильную публику, как говорят, Ицик Джули, сам разъезжал по университетам страны, рассказывая о театре и «Горе Олимп». Каждому своему потенциальному зрителю он посмотрел в глаза, для студентов были сделаны большие скидки на билеты и  молодежи действительно пришло много. Вот поэтому, когда начался финальный безумный час спектакля с бешеным драйвом, неостановимым бегом, поливанием актеров разноцветной краской и посыпанием мишурой, хоровым скандированием «отдайте нам всю вашу любовь!», а потом сексуальным танцем тверк, со всего зала молодежь понеслась к сцене и принялась танцевать, не слушая отгонявшую ее охрану. Вот так весь финал и танцевали артисты – на сцене, а молодежь – теснясь у авансцены, в проходах и где только можно было, восторженно визжа в ответ на призывы отдать свою любовь и отдавая ее.

И мне кажется, что для молодых людей, особенно занимающихся театром,  «Гора Олимп» - это важный, меняющий опыт. Он говорит им нечто  новое о театре и вообще о свободе в искусстве,  и возможно теперь они вернутся к своей учебе, по-другому понимая то, чем они собираются заниматься. И будут делать какой-то другой, новый театр. И в этом смысле дело, которое совершил Иерусалимский фестиваль и его арт директор для Израиля можно сравнить с историей о человеке, без устали сажающем деревья. Ему под силу смягчить климат там, где он живет.

 

 

Источник: Israeli culture, 13.06.2016,