11.01.2016 | Колонка / Общество

Одна война сменить другую спешит…

Итоги года.

В конце XIX века Герберт Спенсер выделял два типа государств по их устройству: державы «индустриальные», чьи нормы, законы и институты направлены на мирное экономическое усовершенствование на благо членов общества. И державы воинственные – те, чье существование сугубо обеспечивается ведением войн. К числу последних он относил тогдашнюю африканскую Дагомею (давно и навсегда исчезнувшую с карты мира) и тогдашнюю Россию. По странной причуде исторического развития спустя сто с лишним лет и сегодняшнее российское, путинское, государство, как во внутренней, так и во внешней политике целиком завязано на войну. Его, государства (понятное дело, о народе речи не идет), благополучие и даже само существование зависит от перманентной войны. Эта самая война уже перестала быть продолжением политики – она и есть та единственная политика, которую сегодня может и хочет проводить Кремль.

Поэтому весь минувший год Россия со странной планомерностью перемещалась из одной войны в другую. Казалось, что кто-то решил до точности, до деталей воплотить оруэлловскую антиутопию: один месяц воюем с «Евразией» и проводим пятиминутки ненависти в отношении этой империи, потом забываем о ней и переключаемся на войну с «Остазией» и по вечерам Соловьев трясется в священной ненависти к этой стране.

Вспомним 2015-й. Он начался войной на Донбассе, штурмом Дебальцево. Казалось, что победа близка. Однако выяснилось, что ресурсов для победного финиша недостаточно. Войска были измотаны годичным стоянием на границе. Дело дошло до того, что пришлось перебрасывать танковый батальон из Бурятии. Западные санкции вкупе с членами кооператива «Озеро» разносили отечественную экономику вдребезги. Ресурсов для того, чтобы второй раз разыграть крымский сценарий, уже не было. В итоге Путин подписал вторые Минские соглашения, которые фактически замораживали донбасский конфликт. Расчет был на то, что слабый Запад посчитает «украинский вопрос» исчерпанным, постарается забыть побыстрее аннексию Крыма. Этого не произошло. Потребовалось куда более сильное средство: новая война.

Кремль не замедлил начать ее подготовку. Надо сказать, Путин довольно индифферентно наблюдал почти пять лет за долгой агонией сирийского наследственного диктатора Башара Асада. При этом главный российский начальник твердо уверен, что любой, кому удалось захватить власть в какой-то стране, уже поэтому легитимен. Он искренне полагает, что народ, который пытается избавиться от диктатора, действует исключительно по наущению ЦРУ. Однако никаких серьезных попыток вмешаться в конфликт Москва не предпринимала (если не считать операцию по уничтожению сирийского химоружия, которая была нужна не столько для спасения Асада, сколько для самоутверждения Кремля). Более того, довольно ловко использовала гражданскую войну в этой стране в собственных интересах, вполне успешно выпихивая туда радикальных исламистов из северокавказских республик. Решение о бомбежках не было никак связано с жизненными интересами России. За исключением одного – необходимостью любым способом заставить западных лидеров общаться с Путиным. Украинский клин решено было вышибить клином сирийским.

И это замечательным образом удалось. В результате четырех тысяч боевых вылетов, совершенных российской авиацией, у главного российского начальника просто нет отбоя от зарубежных визитеров. Недавно вот даже госсекретарь США заезжал и клялся, что Вашингтон ни сном, ни духом не желал изоляции России. Таким образом, российские бомбардировщики и штурмовики могут дальше долбить сирийскую пустыню, позволяя чиновникам Минобороны ежедневно докладывать о сотнях уничтоженных командных пунктов (один Бог знает, каким количеством террористов с этих объектов можно командовать), складов вооружений и нефтяных караванов. Участие России в сирийской войне создает столько проблем Западу, что Путин гарантированно будет в центре всемирного внимания. Впрочем, по ходу операции выяснилось несколько неприятных моментов, которые, впрочем, не имеют для Кремля решающего значения. Во-первых, за возможность разговаривать через губу со всякими там обами-олландами пришлось платить жизнями российских граждан. Сначала жизнями несчастных пассажиров авиалайнера, взорванного террористами над Синаем (российским властям удалось замазать причинно-следственную связь между бомбежками и гибелью ни в чем не повинных людей, но это совсем не означает, что такой связи не существует), а потом жизнями наших военнослужащих, погибших в результате атаки турецкого истребителя.

Наконец, в результате выдающихся успехов российского оружия в Сирии эта война едва не переросла в широкомасштабную войну. Так получилось, что замечательный дипломатический ход России с началом военных действий на Ближнем Востоке спутал сложные расчеты «турецкого Путина» – президента Эрдогана. И тот ответил точно в путинском силовом стиле – атакой на российский бомбардировщик. В результате наша страна оказалась в полушаге от войны. Не с Турцией, а с блоком НАТО. Со всеми вытекающими последствиями.

Все эти успехи отечественной внешней политики были обеспечены новым состоянием российских Вооруженных сил. В результате сердюковских реформ, фактического отказа от концепции массовой мобилизации Кремль получил в свое распоряжение несколько десятков боеготовых соединений, способных приступить к выполнению приказа через несколько часов после его получения. Еще 25 сентября некий анонимный источник в путинской Администрации на голубом глазу утверждал: никаких намерений предпринимать военные действия в Сирии у Москвы нет. Но уже 30-го начались воздушные удары. Высокая степень стратегической мобильности дополняется еще одним качеством, в котором Путин превосходит любого западного лидера. Речь о скорости принятия решений. «Конечно, у Путина гигантское преимущество, — без тени иронии констатировал высокопоставленный американский генерал, занимающий высокий пост в НАТО. — С кем Владимир Путин должен советоваться, если он хочет куда-нибудь отправить войска? С одним человеком – Путиным. А мне надо уговорить лидеров трех десятков стран». При принятии решения главный российский начальник действительно не озабочен никакими сдержками и противовесами. В России отсутствует парламент, пресса и общественное мнение.

Но именно сейчас становится очевидной и обратная стороны этой эффективности. Решая грошовые задачи по удовлетворению амбиций лидера, Россия влезла в конфликт, о котором она имела более чем смутные представления. Уже подсчитано, что Владимир Путин на пресс-конференции 11 раз произнес «не знаю».

«Был ли интерес третьей стороны в том, чтобы Турция сбила российский бомбардировщик?» – «Не знаю».

«Нужна ли России военная база в Сирии?» – «Да я вообще не знаю, нам нужна там база или нет».

«Отношения с Турцией испорчены. Что дальше?» – «Не знаю, как мы выйдем из этой ситуации…»

А еще он был не в курсе, что российские самолеты бомбили этнических турок в Сирии.

То есть человек, который единолично и без всякого контроля со стороны каких-либо институтов принимает решения об использовании Вооруженных сил, не обладает, увы, ни исчерпывающей информацией, ни необходимой компетентностью.

И это чем дальше, тем опаснее. Путин уверенно ведет страну к новой «холодной войне». В этой войне у России нет ресурсов, которыми обладал СССР: ни населения, из которого можно сформировать многомилионную армию, ни союзников, ни промышленности, которая способна начать массовое производство вооружений, ни финансов, которые могли бы обеспечить военное противостояние. Что осталось? Ядерное оружие. И Кремль намерен максимально использовать ядерный фактор в своей политике. Когда подобострастнейший Соловьев робко спрашивает Путина: «А война будет?», главный начальник тут же уточняет, что о глобальной войне речи пока что не идет. Но при этом пускается в рассуждения, из которых следует, что использование ядерного оружия для него – одна из возможностей: «Я не считаю, что мы на грани какого-то апокалипсиса, потому что люди все-таки умные, везде умные — и в Европе, и за океаном, в Азии. Как только они почувствуют, что реально сбой пошел, мне кажется, они тоже должны сориентироваться». Кремлю просто позарез надо, чтобы Запад поверил в готовность Путина применить ядерное оружие. Недели не проходило в 2015-м, чтобы Москва не поминала про свой ядерный потенциал. Вспомним хоть организованную телеутечку об атомной суперторпеде «Статус-6», которая через трое суток после запуска должна превратить в радиоактивную пустыню побережье США. Собственно говоря, ядерный шантаж – не более чем следующий этап использования военных средств в политических целях. Кремль находит выход из противоречий в войне. Будем надеяться, что следующая не будет ядерной…

Источник: "Ежедневный журнал", 8 января 2016,