АВТОР: Дарья Медведева На момент написания работы ученица 9 класса Гимназии № 3, г. Чистополь, Республика Татарстан Научный руководитель: учитель русского языка и литературы Вера Александровна Чикрина 3-я премия XV Всероссийского конкурса исторических исследовательских работ «Человек в истории. Россия – ХХ век», Международный Мемориал
В литературно-краеведческом музее нашей гимназии я обратила внимание на выставленный в витрине старый школьный дневник. Дневник Лены Левиной 1941-1942 учебного года стал моим проводником по первому году Великой Отечественной войны, помог больше узнать о жизни детей военного времени, моего родного города.
Елена Борисовна Левина родилась в 1929 году в Москве. Отец – Борис Михайлович Левин, писатель, погиб в 1940 г. во время финской войны. Мать – Ева Павловна Левина-Розенгольц, художница. В начале июля 1941 года Елена в составе группы детей членов Союза советских писателей была эвакуирована из Москвы сначала в Берсут, а затем в Чистополь. С августа 1941 по конец 1942 она находилась в Чистопольском интернате Литфонда Союза писателей. В 1941-1942 учебном году обучалась сначала в школе № 3, затем в школе № 1, о чем свидетельствует исправленная запись на обложке дневника.
Первая страница дневника содержит формы для заполнения расписания на 1 и 2 полугодия. Полностью у Лены заполнено расписание уроков только на первое полугодие. Учебная неделя состояла из шести дней. Самый загруженный день – вторник (6 уроков), самый свободный – четверг (4 урока), в остальные дни по 5 уроков. Всего 30 учебных часов.
На основе расписания мы составили список предметов, изучавшихся в 6 классе в 1941-1942 учебном году, и подсчитали количество часов, отводившихся на их изучение.
Русский язык – 7 часов
Литературное чтение – 2 часа
Алгебра – 4 часа
Геометрия – 2 часа
История – 2 часа
Ботаника/зоология – 2 часа
География – 3 часа
Физика – 2 часа
Иностранный язык – 4 часа
Рисование/черчение – 1 час
Физкультура – 1 час
Изучая страницы дневника, я заметила, что встречается несколько недель, где в расписании указаны урок пения и ПВХО, и тогда количество уроков увеличивалось до 31-33. Аббревиатуру ПВХО я сама не смогла расшифровать и за помощью обратилась к члену совета школьного музея.
Оказалось, что ПВХО – это противовоздушная и химическая оборона. На этих занятиях учеников учили пользоваться противогазом, распознавать различные виды химических отравляющих веществ, сигналы тревоги, применять затемнение.
Мне показалось интересным сравнить данные, полученные из дневника Лены Левиной, с современным учебным планом для 7 класса, который по моей просьбе предоставила администрация гимназии:
Русский язык – 3 часа
Литература – 2 часа
Татарский язык – 3 часа
Татарская литература – 1 час
Иностранный язык – 3 часа
Математика – 5 часов
История – 2 часа
Обществознание – 1 час
География – 2 часа
Физика – 2 часа
Биология – 2 часа
Музыка – 1 час
ИЗО – 1 час
Технология – 2 часа
Физкультура – 3 часа
Из школьного компонента добавлено на изучение русского языка 2 часа
Всего 35 часов
Сопоставив данные, я отметила следующее. Общая учебная нагрузка в 6 классе была меньше, чем в наше время. Современный предмет «Литература» назывался «Литературное чтение». Предмет «Математика» был разделен на «Алгебру» и «Геометрию», часов на их изучение отводилось больше, чем сейчас (5/6). Также большее количество часов отводилось русскому языку (5/7), иностранному языку (3/4), географии (2/3). Не предполагалось изучение в 6 классе обществознания («Обществоведение» изучалось в старших классах), в учебный план не включено изучение татарского языка и татарской литературы. Большее количество часов в современной школе отведено только на занятия физкультурой (3/1). Первоначально меня удивило отсутствие в расписании технологии (или труда, как назывался этот предмет раньше), но впоследствии я нашла этому объяснение, о чем расскажу в дальнейшем.
Проведенное сравнение позволяет говорить о том, что в 1941-1942 учебном году большее внимание, чем сейчас, уделялось основным предметам: русскому языку и математике, иностранному языку
(причем в то время в школах преподавался в основном немецкий язык, и, несмотря на войну со страной, носительницей языка, на его изучение отводилось больше времени, чем в наши дни на изучение английского). Важным для школьников считалось изучение географии.
Развернутые записи некоторых домашних заданий («Германия», «Реки и озера Азии», «Растительный и животный мир Центральной и Западной Азии», «Климат Австралии») позволяют предположить, что изучался курс физической географии мира.
Также записи домашних заданий сообщают нам частично о содержании курса «Литературное чтение». Среди изучаемых в то время художественных произведений хорошо знакомых нам по современной программе: «Песня про купца Калашникова» М. Ю. Лермонтова, «Тарас Бульба» Н. В. Гоголя, «Осел и соловей» И. А. Крылова, «Бежин луг»
И. С. Тургенева, «Кавказ» А. С. Пушкина, «Железная дорога» Н. А. Некрасова. Сейчас в школах преподавание литературы ведется по учебно-методическим комплексам разных авторов, и эти произведения можно встретить в программах 6-7 классов.
На уроках истории изучался курс «История средних веков», который сейчас включен в программу 6 класса, что соответствует 5 классу 1941 года. Курс биологии был разделен на отдельные предметы, в первом полугодии заканчивалось изучение ботаники, начатое в 5 классе, со второго полугодия преподавалась зоология. Отдельным предметом значится черчение, которого мы не нашли в учебном плане нашей гимназии ни в какой параллели.
Страницы дневника со 2 по 74 предназначены для ежедневного заполнения и содержат традиционные графы: месяц, день недели, предметы, что задано, оценка успеваемости, подпись учителя, внизу левой страницы – пропуски уроков, количество опозданий на уроки, внизу правой – подписи классного руководителя и родителей. Мне показалось необычным, что в соответствующей графе оценки выставлены не цифрами, как в моем дневнике, а словами «отл» (отлично), «хор» (хорошо), «поср» (посредственно), «плохо».
Еще более удивительным оказалось тот факт, что записи в дневнике начинаются с 1 октября. С чем это связано?
Чтобы ответить на этот вопрос я обратилась к воспоминаниям Е. Б. Левиной, записанными ей для нашего музея. Вот что мне удалось узнать. До конца августа эвакуированные дети писателей жили в доме отдыха на Берсуте. Но приближалось начало учебного года, поэтому их перевезли в Чистополь. Интернат Литфонда расположился в Доме крестьянина по адресу ул. Володарского (ныне Ленина), д. 57. В Чистополе пробыли всего несколько дней, а потом всех учеников школ, начиная с пятого класса, отправили на работу в колхозы. Интернатовцы оказались в деревне Малый Толкиш, где ребят поселили в школе, в учебных кабинетах. В комнате девочек 5-6 классов парты были сдвинуты в угол, кроватей не было, устроились на сене под окнами. Работа оказалась тяжелой: чаще приходилось «тянуть» из земли вику, реже собирать горох или мак. На обед давали суп и черный хлеб без масла. Вместо сахара получали по 5-6 конфет-«подушечек», начиненных повидлом, как казалось тогда, очень вкусных, особенно с черным хлебом. Спасало то, что детям не запрещали «кормиться» в поле, где на разных участках росли турнепс, горох, мак. «Нам, маленьким, было тяжело, голодно и, когда затянули первые дожди, вдобавок мокро», – вспоминает Елена Борисовна. В Чистополь дети вернулись во второй половине сентября. Начало занятий в школах было перенесено с 1 сентября на 1 октября. Этим, на мой взгляд, и объясняется отсутствие в расписании занятий по труду: учебный год сократился на месяц, который ушел на трудовую практику, и для выполнения учебной программы по другим предметам трудовое обучение убрали из расписания.
Для Лены Левиной регулярная учеба началась еще позже. На вопрос о причине этого, она ответила так: «Мои хождения в школу скоро закончились: заболела. Высокая температура, сыпь. Положили в изолятор, оказалась ветряная оспа. Я лежала совсем одна, в проходной комнате, где врач и сестра принимали ребят с жалобами. Когда я вышла из изолятора, была глубокая осень, и уже падал снег.
Недостаточная отапливаемость помещений интерната и школы, отсутствие добротной теплой одежды – все это приводило к частым и затяжным болезням.
Из воспоминаний Е.Б. Левиной: «… злобствовала малярия. Изолятор в интернате был забит. Мальчики и девочки находились в нем в одной палате. Я тоже несколько дней провалялась с температурой». И еще: «Зима была холодная, с Камы постоянно дули пронзительные ветры. Руки всегда замерзшие. В школе едва топили, сидели, накрывшись пальто».
В 1941 г. из западных областей СССР на Восток перебазировали около 600 школ. Тысячи детей были эвакуированы в Алтайский край, Кузбасс, Омскую, Новосибирскую и другие области нашей страны, в том числе, и в Татарскую АССР. С детьми приезжали учителя, воспитатели, дошкольные работники. Всем давали приют и питание. Взрослых трудоустраивали, а детей зачисляли в школы, открывали для них детдома и интернаты. Разрешалось открывать дополнительные классы и школы, специальные общеобразовательные школы и интернаты, где дети находились на полном государственном обеспечении. Таким и стал интернат Литфонда, организованный в Чистополе для детей писателей.
Первоначально Лена была определена в школу № 3. «Школа находилась далеко, за сквером, в сторону пристани. Почему-то в той школе учились из интернатских одни шестиклассники. И здесь преподавали только немецкий язык, а я учила в пятом английский», - вспоминает Елена Борисовна. Из «своих интернатских» она называет Юрия Колычева, Лену Леонову, помнит Никиту Санникова, Шуру Хазана, а с Алексеем Баталовым даже сидела за одной партой.
Учились во вторую смену. Возвращались в интернат всегда гурьбой, потому что было уже темно и «местные мальчишки нас задевали, дразнили».
Письменные уроки учили за общим столом в комнате интерната, где проживало семь девочек, устные – на кроватях. Комната, по воспоминаниям Е. Б. Левиной, «большая, светлая, с круглой железной печью. При входе стояла моя кровать. У каждого своя тумбочка. В центре – небольшой прямоугольный стол. Над ним висел абажур. Часто не было света, пользовались коптилками».
О распорядке жизни интерната и её атмосфере лучше всего расскажет взрослый свидетель: в нашем распоряжении текст письма из Чистополя Анны Зиновьевны Стоновой, профессионального педагога, заведующей интернатом, жены писателя-фронтовика Дмитрия Стонова, маме одной из девочек, Лизы Григорьевой, соседки Лены Левиной по комнате. «...Хочу несколько слов написать о Лизе, чтобы уменьшить Ваше беспокойство о ней.
У нас постоянный врач, который ежедневно делает обход и, зная Лизино горло, при малейшей розовости не пускает её в школу, может быть, благодаря этому предотвращаются серьёзные болезни. Комната, в которой она живёт, высокая, солнечная, с девочками она дружна. Еженедельно мы ходим в баню, и прикреплённый воспитатель моет ей голову...
У нас в интернате тепло, средняя t 16-17°, а есть более тёплые комнаты, немного тесновато, так как ребята в своих спальнях делают уроки, читают. Есть красный уголок, где проводятся различные культурные мероприятия – встречи с писателями-фронтовиками, лекции, концерты для ребят. Каждое воскресенье у нас кино - передвижка.
Подъём ребят в 7 часов, к 8 они в школе, завтрак в 7
30, по нынешним временам кормим неплохо, маловато жиров. На завтрак каша с маслом или картофель с маслом и чай. В 12
30 обед мясной из 2х блюд, в 4
30 полдник: чай-шиповник с хлебом или стакан кофе или молока. В 7
15 ужин из двух блюд: суп и запеканка или блинчики и др. Ввели мы трудовые навыки, чтобы приучить ребят к самообслуживанию.
Дети сами себе зашивают, штопают, убирают по очереди в своей комнате, моют пол. Но ещё обслуживают весь интернат бригадами.
Лиза сейчас в бригаде подавальщиц, работает добросовестно, спокойно, очень хорошо. Постепенно пройдёт весь круг работ, будет в починочной бригаде, гладильной, на чистке картофеля, так чтобы в жизни ничего не было страшно...Конечно, ребятишки скучают, тоскуют, дома они были единственные и получали много внимания, но мы стараемся дать им тепло и ласку, чтобы уменьшить их тоску, относимся не по-казенному».
Действительно, в интернате сложилась удивительно теплая, дружеская атмосфера. Елена Борисовна до сих пор благодарно вспоминает свою чистопольскую жизнь, воспитателей, товарищей, со многими из которых дружба продолжается всю жизнь. «Вместе со мной, - пишет она, – нас в комнате было семеро: Ира Ржешевская, Люда Рихтер, Лиза Григорьева, Тамара Хесина, Эра Росина, Мира Зивельчинская. Мы везде держались всей палатой: вместе сидели в столовой, вместе ходили в кино, были шумные».
В начале второго полугодия Лену перевели в школу № 1, именно там училось большинство интернатовцев, и школа располагалась значительно ближе, «на нашей улице, налево от интерната, за пожарной каланчой, одноэтажное добротное строение».
Из воспоминаний Е. Б. Левиной: «В школе класс был переполнен. За партой сидели втроем с Таней Зариной и Таней Никитиной. Из интернатских еще с нами учился Алеша Сурков. Он жил дома, но много времени проводил в интернате. Кроме нас были еще эвакуированные дети. Я дружила как с ними, так и с местными. Но вообще мы держались своей кучкой, нас не хватало на других. Запомнился урок по алгебре, когда объясняли, что а + b = c. В моей голове это никак не укладывалась. С тех пор и пошли затруднения с математикой».
«Сведения об успехах в занятиях и поведении ученика за 1941-1942 учебный год», находящиеся на 76 с. дневника Левиной, подтверждают это: единственная оценка «посредственно» за 3, 4 четверть и год по алгебре, все остальные оценки «отлично» и «хорошо». Среди текущих оценок, зафиксированных в дневнике, также преобладают отметки «отлично» и «хорошо», исключения «плохо» по истории за 29.11, «посредственно» по географии за 15.04. Наибольшее количество оценок получено Леной по географии, вероятно, это был в то время ее любимый предмет. Судя по всему, в дневнике проставлены далеко не все текущие оценки, встречаются и графы с незаписанными домашними заданиями и даже целиком незаполненные дни. На это неоднократно обращал внимание и классный руководитель, делая соответствующие записи: «Неаккуратно заполняется дневник», «Не заполняется дневник», «Заполняй дневник ежедневно».
Видимо, Лена, как и многие мои ровесники, не очень любила заполнять дневник.
На многих страницах дневника в графе «Подпись родителей» вместо подписи родителей стоит подпись Чичеровой. Из воспоминаний Левиной я знала, что Раиса Яковлевна Чичерова – это воспитатель интерната, закрепленная за комнатой, где жили девочки. Значит, в обязанности воспитателя входил и контроль за учебой воспитанников. Отношения девочек с Раисой Яковлевной складывались непросто, но ей удалось добиться их доверия, установить дружеские отношения. «Раиса Яковлевна стала нам близким человеком, – признается Елена Борисовна. – Со временем она стала нам нравиться больше других воспитателей». Раиса Яковлевна не была профессиональным педагогом. Жена литературоведа Ивана Ивановича Чичерова, она вместе с сыном была эвакуирована в Чистополь, устроилась на работу в интернат, чтобы быть ближе к своему ребенку и иметь хоть какую-то работу. Наверное, и ей было не просто осваиваться с новыми для нее обязанностями. Время было суровое, и воспитатели прежде всего учили своих воспитанников быть самостоятельными, уметь обслужить себя. Труднее всего давалось, по словам Е. Б. Левиной, мытье пола в больших комнатах. «Учили нас хозяйственным навыкам, мы что-то вязали, что-то шили. Сами стирали и гладили. Мальчики заготовляли дрова» (из переписки с Е. Б. Левиной).
Вспоминая о разных событиях интернатской жизни, Елена Борисовна пишет: «Все происходило на фоне вечного желания есть». При школах открывали столовые, буфеты, кормили детей в классах. Как правило, горячий завтрак в большинстве городских школ состоял из 50 граммов хлеба или булочки с чаем без сахара.
«Еда у нас была, какая-никакая, но была, и вовремя. Завтрак, обед, ужин. Я помню, что часто давали гороховый суп, вместо мяса какую-то требуху, называемую сбоем. Пшенная каша, чечевица. Картофельные котлеты с бледно-розовым киселем. Настоящий сахар заменили постным». Рассказ Елены Борисовны дополняют воспоминания ее соседки по комнате Эры Росиной: «Ближе к весне нам выделили свое поле. Сажали картошку, капусту, морковь. Потом день за днем ходили пропалывать, ухаживать за своими посадками.
Поднимали нас затемно, в четыре часа утра, и мы шли, полусонные, четыре с лишним километра к своему полю. Поработав, возвращались, завтракали, шли в школу, делали уроки, и опять в поле».
Война привела к значительному сокращению численности педагогических кадров. Недостаток учителей привел и к тому, что отдельные предметы в ряде школ не преподавались. Нехватку учителей в школах повсеместно восполняли за счет эвакуированных специалистов, которые в свою очередь остро нуждались в трудоустройстве. Так в школах нашего города появились учитель химии Валериан Александрович Галин, физики – академик Марк Миронович Китайгородский, военрук и физрук из раненых офицеров, находившихся на лечении в чистопольском госпитале, Василий Ананьевич Данилов и Сергей Сергеевич Мишук.
Условия военного времени создавали много трудностей. Елена Борисовна рассказала, что ученикам часто не хватало учебников, учебных пособий, письменных принадлежностей. Из-за недостатка бумаги использовали поля старых книг и газет, обои, ненужные документы. Ученические ручки заменялись самодельными палочками с приделанными к ним стальными перьями. Карандаши, если они были, резали на части, чтобы хватило всем ученикам.
Несмотря на все трудности, ученики старались учиться добросовестно, ответственно готовились к итоговым «испытаниям». В конце учебного года Лена сдала переводные экзамены по русскому языку и алгебре и была переведена в 7 класс.
Дневника за 7 класс у Елены Борисовны, к сожалению, не сохранилось.
Школьный дневник – живая история, хранящая память о людях, эпохе.
В этом мы убедились, обратившись к дневнику Лены Левиной. И хотя жизнь детей была трудной: многие оказались разлучены с родителями, недоедали, часто болели, работали в колхозах, они посещали школу, изучали предметы, предусмотренные школьной программой.
По признанию Е. Б. Левиной, Чистополь укрыл их от ужасов войны. «Мое пребывание там сыграло важную роль в моей жизни. Это и коллектив, и преодоление трудностей, и, главное, непосредственная связь с природой. Она повлияла на выбор профессии, там начался мой путь в геологию и географию».
Печатается с сокращениями
