На сцене шесть человек. Все два часа, что актеры венского Burgtheater зачитывают их воспоминания, они молча сидят в креслах за прозрачным занавесом, на который проецируются их юные лица, хроника погромов и концлагерей. Седьмое кресло пустое, на спинке красивая шаль. Одна из участниц проекта Die letzte Zeugen, венская цыганка, пострадавшая от холокоста, ушла из жизни до премьеры, как, впрочем, и другие, чьим показаниям спектакль обязан существованием. Всем сидящим на сцене — в это трудно поверить — за восемьдесят. Самый почтенный возраст у жизнерадостного живчика Марко Файнгольда — ему 28 мая исполнится 101 год. В 1938-м, когда случился Anschlüss, он уехал из
Вены в
Прагу, там его и арестовали. После трех КЦ — Аушвица, Дахау и Бухенвальда — он весил 35 кг. Из фойе, в котором позже общался со зрителями Файнгольд, раздавался самый громкий смех. Он же бойко, как оплеуху, отвесил со сцены финальную реплику, адресованную родине: «Только в 2012-м Австрия признала 8 мая днем освобождения от нацизма».
Непосредственный контакт со зрителями — это не «встреча» после спектакля, а его вторая часть, продолжившаяся в трех фойе Haus der Berliner Festspiele, после того как «свидетели» спустились со сцены. Так задумано авторами — Маттиасом Хартманном и Дороном Рабиновичем. Когда публике надоест слушать свидетелей или они устанут говорить — проект и закончится. Но пока из запланированных четырех представлений прошло… 11. «Мы последние, — говорит в верхнем фойе Люсия Хайльман. — А люди идут и идут. И столько людей приходит, которые не хотят нам ничего плохого, — такие ведь есть всегда». Иллюзий все шестеро лишены напрочь, и контакт с людьми сегодня им, похоже, важнее, чем передоверенные актерам воспоминания. Это в прошлом, в их книгах, на основе которых драматург Андреас Эрдманн и составил хронологию преступления — не против человечества вообще, а против этих конкретных людей с их конкретными немыслимыми сюжетами. Вроде истории Люсии Хайльман с ее матерью. Их спас от нацистов друг отца, предприниматель, укрыв на несколько лет в своем доме. Они не могли даже спуститься в убежище, а в тот единственный раз, когда спустились, бомба разнесла мастерскую, в которой они прятались.
После войны Люсия Хайльман долго не рассказывала о своем спасителе — он просил этого не делать, боясь потерять клиентуру, которая могла разбежаться, узнав, что он прятал евреев. Он прав, считает Люсия: «Всегда есть люди, которых нельзя переделать». Сидящий рядом с ней Рудольф Гелбард к тому, что случившееся не повторится, относится скептически и свою миссию как цель проекта видит в том, чтобы напомнить: людям надо смотреть в глаза, на вещи — трезво и ничего не романтизировать. Гелбард грандиозен. У 84-летнего историка и профессора ясный взгляд, железная логика, мощный голос и жесткие интонации лектора. И еще целое досье на все современные проявления нацизма и расизма. Он использует свой час со зрителями не для того, чтобы плакать и жаловаться, а чтобы дать экспертную оценку тому, что происходит сегодня и сейчас — и не только в Германии и Австрии.
Кажется, ни один проект фестиваля не задел зрителей так, как этот, — зал встал, приветствуя мощных старцев, как если бы они были просветленными.
Источник: «Ведомости» от 21.05.2014,,
