В Театре наций произошло чудо. Спектакль «Гамлет. Коллаж», поставленный выдающимся режиссером Робером Лепажем, оказался беспрецедентным для российского театра событием. Руководителю театра Евгению Миронову удалось совершить нечто большее, чем просто хороший спектакль. Пригласив на постановку Лепажа и сам взявшись за исполнение всех ролей в его двухчасовом действии, Миронов ушел в космический отрыв.
Лепаж и его команда создали невероятно сложный механизм, внутри которого с точностью почти акробатической существует актер Миронов. Представьте себе детский калейдоскоп — стеклянную трубочку, при каждом повороте которой внутри возникает новая картинка. Именно это происходит каждую минуту на сцене, только вместо трубочки трехмерная коробка, внутри которой на равных с видеоизображением существует живой Миронов. Актер является то Гамлетом, то Офелией, то Полонием, меняясь с каждым образом и внутренне, и внешне. И пространство ни на секунду не остается неизменным, превращаясь то в библиотеку, то в пруд, то в гробницу.
Это точный образ сверхнасыщенного информацией времени, где человек (Гамлет) сходит с ума от зыбкости картины мира: век вывихнут, связь прервалась, бессвязный набор визуальных сигналов заставляет нервы реагировать, но мозг отказывается их обрабатывать. Шекспир оказался современнее Пелевина, парадоксальнее Сорокина.
Но сумасшедший каскад метаморфоз — и это самое важное — результат невероятно ответственной, трудной и серьезной работы канадской и российской команд.
То, что руководитель театра обрек себя на два года тяжелейшей муштры, на 12-часовые репетиции с полной выкладкой, — это прекрасный пример. И то, что постановочная группа теперь тоже обречена на профессионализм экстра-класса (просто потому, что иначе сложная сценическая машинерия не сработает), — отличный вызов нашему театру. Да что театру — самой системе нашей жизни, с ее невероятными амбициями и одновременно чудовищной ленью и халтурой.
«Гамлет. Коллаж» — спектакль, на котором невозможно халтурить, иначе все посыплется. Каждый из тех, кто работает со звуком, светом, проекцией, машинерией, трюками, должен быть четким и точным. Потому что — как в цирке, где Лепаж, кстати, тоже ставил свои представления, — от слаженности усилий всех попросту зависит жизнь и здоровье Миронова.
Спектакль вызывает у публики почти детское изумление перед непостижимым мастерством в ясной и потому особо завораживающей форме. В Театре наций наглядно показали, каким может быть современное искусство, если в него вложить не только талант и деньги, но еще и труд, старание и умение. Для нашей отечественной традиции, где в почете спонтанность и стихийный гений, такой урок труда крайне необходим. Очень хочется, чтобы он был усвоен.
