Авторы
Царь-пушка находится в московском Кремле. Это известно всем. А также всем известно, что эта пушка не выстрелила ни разу, и то, почему именно она стала такой уж национальной гордостью, является одной из многочисленных загадок для простодушного иноземца, пытающего понять нашу загадочную душу. Но есть в Москве и совсем иная пушка, то есть Пушка.
Если Кремль - официальный, чтобы не сказать "официозный" центр столицы, то Пушкинская площадь - центр альтернативный, то есть настоящий.
Облик площади сильно менялся даже на моей памяти. Исторического перехода Пушкина через Пушкинскую площадь я, разумеется, не застал. И уж тем более не застал исчезновения Страстного монастыря на месте кинотеатра "Россия", впоследствии переименованного в "Пушкинский". А вот кинотеатр "Центральный" на месте нынешнего (нового) здания "Известий" помню. А на противоположной стороне, где теперь большой квадратный сквер с фонтаном посредине, совсем хорошо помню длинное старинное трехэтажное здание, где были аптека, шашлычная, кафе "Молочная", еще что-то. "Макдоналдс" теперь воспринимается так, как будто он там был всегда. А ведь появилось это неземное чудо мировой цивилизации всего лишь в 1988 году. А раньше там было кафе "Лира". В нем давали коктейли. Там собирались юные пацифисты, нацисты и бог знает кто еще.
В детстве я застал еще огромную гипсовую тетку на крыше того дома, где магазин "Армения", - то ли балерину, то ли парашютистку, уже не помню. По крайней мере - без весла. Помню лишь, что москвичи прозвали ее "Машкой", а юные шутники картинно изгибали шеи, делая вид, будто заглядывают ей под гипсовую юбку. Я тоже пробовал: ничего там не было. Потом Машку как-то незаметно с крыши прибрали. Говорили, что она грозилась брякнуться со своей высоты и больно кого-нибудь ушибить.
У памятника Пушкину, "Пампуша", как называли его старые москвичи, назначаются встречи как деловые, так и не очень. Здесь собираются как для патетических волеизъявлений, так и безо всяких целей. Какая-то особая энергетика этого возвышенного (во всех смыслах, включая географический) места магически тянет к себе как разрозненных граждан, так и целые коллективы. Сказать "встречаемся у Пушкина", и всем все понятно.
Пушкину на редкость не идет быть монументом - он непоседлив. Не случайно же его московский памятник перебрался однажды на противоположную сторону площади. И этим, уверен, дело не кончится.
Как и любое сакрально заряженное пространство, Пушкинская площадь - место порождения мифов и легенд. В частности, через многие поколения выпускников средних школ протянулся миф о том, что в ночь перед началом выпускных экзаменов бегущая строка на старом здании "Известий" выдает темы завтрашних сочинений. Никто особенно в эту чушь не верил, но все упорно приходили и терпеливо ждали полуночи - на всякий случай.
Именно там заявило о своем существовании правозащитное движение. Именно там с началом горбачевской гласности стихийно возник (да где еще ему и возникнуть) московский Гайд-парк - опытный полигон самых завиральных идей.
Это теперь уличные музыканты наяривают где вздумается. А впервые я услышал их именно там. Играли и пели они, правда, недолго: их быстренько "свинтили". "Винтили" и других: фарцовщиков, стиляг, хиппарей-системщиков, панков и прочих разновозрастных граждан, попивающих-покуривающих под сенью струй.
Это место всегда было объектом самого заботливого внимания со стороны городской милиции. С легендарным сто восьмым отделением имели соприкосновения - иногда более тесные, чем хотелось бы, - многие поколения молодых людей из тех, кто тем или иным способом репрезентировал нестандартность своего поведения или хотя бы облика. К слову сказать, все усилия властей по идейно-эстетической прополке Пушкинской площади оказывались неизменно тщетными. Пушка все равно всегда воспринималась как пространство максимальной свободы. Еще задолго до клубного бума последующих лет это было универсальное клубное пространство.
Были, правда, и другие места "по интересам". Около вокзалов были одни интересы. У гостиницы "Националь" - другие. Славился сквер перед Большим театром как место притяжения граждан нетрадиционной сексуальной ориентации. Был еще знаменитый "Психодром" - дворик перед старым университетом еще в те времена, когда все гуманитарные факультеты находились там. Это было место, где в любое время можно было найти знакомого или знакомую и занять него (ее) десять копеек на чашку двойного кофе, которое отлично варили в кафетерии-стоячке на первом этаже гостиницы "Москва". Собирались и на Патриарших прудах, особенно в жаркие дни и особенно после того, как это место усилиями Булгакова приобрело отчетливо сакральный статус. Силен был и арбатско-окуджавский миф. Были и другие места. Есть они и теперь. Но именно это пространство - пространство имени Пушкина, во все времена было суперклубом, точкой пересечения самых противоречивых интересов и линий судеб, средоточием всех мыслимых коммуникативных функций. Как, впрочем, и тот, чье имя она носит.
Пушкин ли там, потому что такое место? Место ли такое, потому что там Пушкин? Скорее всего и то, и другое.
5 марта вечером я приду на нашу Пушку. Я думаю, что много нас туда придет. Потому что это НАШЕ место, НАШ город, НАШ мир, посреди которого мудро и задумчиво стоит бронзовый символ свободы и гармонии.
До встречи.
«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.
Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»
