23.03.2010 | Кино

Либидиозная катавасия

Вместо французской легкости и житейской мудрости сценарий «Хлои» пропитан ужасом перед сексом

Найдя в мобильном мужа (Лайам Нисон) фотографии иногородней студентки с комментарием «спасибо за прекрасную ночь», домовитая врач-гинеколог (Джулианна Мур) нанимает знакомую девушку из эскорта (Аманда Сейфрид), чтоб та соблазнила неверного и после исправно докладывала о ходе их романа — во всех эрогенных деталях, разумеется.

Проститутка (ее зовут Хлоя) умеет не только сладко рассказывать, но и мягко стелить — так что красочные доносы скоро сменяются ролевой лесбийской игрой. Новый опыт оказывается настолько ярким и ошеломляющим, что докторша трусливо гонит Хлою прочь. Та не отступает и норовит влезть клиентке не только под юбку и в кошелек, но также в дом и в мозг.

Переделанное из относительно недавнего (2003 г.) французского фильма «Натали», кино Атома Эгояна кажется снятым не только в совсем другие времена, но и при совершенно иных нравах.

Сравнение оригинала с ремейком обычно оказывается приемом не в пользу сравнивающего: он выглядит педантом-буквоедом, которому нечего сказать по существу. Но в данном случае суть как раз и есть в разнице между этикой-психологией Старого и Нового Света. «Натали» легковесной Энн Фонтейн был вполне бульварным романом с сочными намеками (все виды гетеросексуального секса, включая перепихон в парадном) и гуманистически-либертарианской моралью «левак укрепляет брак»: в финале супруги, легко и без сомнений изменившие друг другу, демонстративно плевали на буржуазные условности и вместо скучных гостей отправлялись бесцельно шататься по набережным.

Американцам же просто так ничего не дается. Вместо французской легкости и житейской мудрости сценарий «Хлои» пропитан ужасом перед сексом (героиня Мур так ни разу и не занимается этим с мужем) и истыкан иглами совести, которая, как известно, тем больнее мучит, чем больше к ней прислушиваешься.

Сочетание нестойкого человеческого материала и морального кодекса робота (страстная и незапрограммированная влюбленность выставлена в фильме не весной новой жизни или хотя бы оздоровительным приключением, а началом конца, угрозой миропорядку, недопустимой слабостью вроде алгкоголизма или запойного сидения в соцсетях) дает богатый материал для преувеличенно психологической игры, на которую Эгоян, кажется, поставил все.

Действительно, поскольку сюжетный финт заранее известен, а исполнители были как раз слабым местом «Натали» (жена Ардан ходила с неизменной гримасой оскорбленного целомудрия, муж Депардье засыпал на ходу, а у одалиски Беар танцы на шесте выходили куда лучше разговорного жанра), идея исправить недочеты предшественников и превратить эротический палп в дуэль двух звезд кажется очевидной. Сейфрид, с ее довольно гопническими наигранными интонациями тут идеально попадает в роль: девушка выглядит полноправным участником экранного петтинга, а не старлеткой, с которой балуется в поддавки мэтресса Мур. Сама Мур тоже дает жару. Кажется, навсегда обреченная играть женщин материнского типа, она лихо стряхивает с себя нафталин и дрожит, как увидевшая актера Паттинсона школьница. Главное шоу, разумеется, происходит не на гостиничных простынях, а на крупных планах — вся эта либидиозная катавасия играется еще и с легкой, но оттого не менее откровенной самоиронией, без которой все случившееся с Хлоей оказалось бы по ту строну тонкой грани, отделяющей душевный кэмп от мертворожденного китча.

Источник: Time Out, 17 марта 2010 ,