Все умрут, а я останусь / Режиссер: Валерия Гай Германика
Россия, 2008 г.
Россия, 2008 г.
Авторы
14.11.2008 | Кино
Дневные красавицыПо большому счету ничего круче, живее, правдивее и расчетливей в российском кино не было и, кажется, никогда не будет
Три малолетние пигалицы хоронят на школьном дворе кота, а потом, утерев слезы, строят наполеоновские планы на ближайшие выходные — в школе намечается дискач, можно нажраться «Арбатского», сплясать под группу «Звери» и найти, наконец, себе пацана.
Но не все так просто: против наших девочек — весь мир микрорайона.
Родители орут, старшеклассницы обижают в туалете, маленьким трудно купить алкопопс, да еще какие-то поминки по бабушке… «Все умрут, а я останусь», полнометражный и совсем уже ненормативный ремейк документального фильма Валерии Гай-Германики «Девочки», поставлен всем миром. Сценарий сочиняли трое — сама Германика, Юрий Клавдиев и Александр Родионов («Свободное плавание», «Живи и помни»). В ролях, кроме нимфеток с улицы, Агния Кузнецова, мало отличимая тут от обычной гопницы (это комплимент), Инга Стрелкова-Оболдина и лица из клавдиевской «экстремальной» тусовки.
Результат буквально выше всех ожиданий — после провального «Дня рождения инфанты» было очевидно, что, кроме гормонального взрыва, в кино Германики ничего и нет. Пусть так, но оказалось, что при достаточных творческих вливаниях подростковый драйв вполне можно эмулировать (этим примерно и занимается Ларри Кларк, на самые оголтелые фильмы которого «Все умрут» очень похож).
По большому счету ничего круче, живее, правдивее и расчетливей в российском кино не было и, кажется, никогда не будет.
Красное полусладкое, «Хуч», трава, говнорок, дефлорация на грязном полу подвала и женские бои — джентльменский набор любого двора от Текстилей до Медведково (хотя надо очень постараться «быть как все», чтобы получить все эти приключения). Съемочная группа последовательно дискредитирует школу, семью, дружбу, любовь и, как бы сказать, поп-культуру, чтобы на фоне разбитых авторитетов еще более возвеличить железную волю простой русской двоечницы в мини-юбке. Очевидно, что школьники должны штурмовать двери тех мультиплексов, куда пустили фильм Германики, просто для того, чтобы, осилив в темноте зала два контрабандных «Ягуара», вместе с героинями скандировать в финале: «Родители, идите в п…ду!» Ведь без этого и детство — не детство.
Пожалуй, главное, что отличает «Надежду» от аналогичных «онкологических драм» – это возраст героев, бэкграунд, накопленный ими за годы совместной жизни. Фильм трудно назвать эмоциональным – это, прежде всего, история о давно знающих друг друга людях, и без того скупых на чувства, да ещё и вынужденных скрывать от окружающих истинное положение дел.
Одно из центральных сопоставлений — люди, отождествляющиеся с паразитами, — не ново и на поверхности отсылает хотя бы к «Превращению» Кафки. Как и Грегор Замза, скрывающийся под диваном, покрытым простынёй, один из героев фильма будет прятаться всю жизнь в подвале за задвигающимся шкафом.