Авторы
Почти сразу после поражения в последних теледебатах кандидатов в президенты США Джон Маккейн впервые признал, что может проиграть. Об этом он сказал в интервью консервативной FOX News и старался выглядеть уверенным, сообщив, что поражение на выборах не будет для него ударом и он с удовольствием вернется к своей семье и продолжит выполнять обязанности в Сенате, где представляет штат Аризона. Знаем мы это удовольствие. Хотя скупой слезы в глазах еще нет, выглядит бодрячком, уверяет корреспондента, что у такого везунчика, как Маккейн, тот интервью еще не брал, короче, держит парень удар. Но удар на самом деле сильный.
По данным опросов таких авторитетных источников, как, скажем, газета New York Times, да и не только, - отставание Маккейна от Обамы составляет целых 14 процентов. И хотя по данным других опросов это отставание меньше (именно эти опросы приводит, кстати говоря, русское телевидение в Америке, которое будет агитировать за республиканцев до последнего), шансов победить 4 ноября у Маккейна немного.
Понятно, что причин несколько, но самая главная – экономический кризис, ответственными за который американцы справедливо считают республиканцев.
И дело не только в проблемах с ипотекой и дорогостоящих войнах, которые с легкой руки Буша Америка ведет в Ираке и Афганистане. Признать же их ошибочными (не то что преступными) Маккейн не хочет и не может. По швам трещит основная экономическая стратегия республиканцев, состоящая в том, что государство должно как можно меньше вмешиваться в экономику, снижать налоги и стараться уменьшать расходы на социалку, позволяя американцам, как богатым, так и бедным, самим выпутываться из своих бед. И, кстати говоря, эта стратегия, введенная в оборот еще республиканцем Рейганом (вспомним знаменитую рейганомику) действительно принесла много сладких плодов Америке. Но, увы, это в прошлом, и сегодня упрямое следование когда-то полезной практике является источником разочарований американцев в республиканце Маккейне и вообще в республиканцах.
Припоминают сегодня Маккейну и его собственные ошибки. В том числе и неудачный выбор в качестве вице-президента Сары Пэйлин, которая, вместе с преклонным возрастом Маккейна, создает страшную для многих перспективу, увидеть как эта «хоккейная мамаша» (она ходит на хоккей, в который играют ее дети, и яростно болеет за них) станет – в случае смерти семидесятидвухлетнего Маккейна – президентом всей Америки.
Это вселяет ужас даже в таких стойких республиканцев, как бывший госсекретарь Колин Пауэлл, который в довершение всех республиканских бед заявил, что решил поддержать Обаму именно из опасения увидеть Сару Пэйлин президентом США.
На самом деле ничего страшного в Саре Пэйлин нет. Обыкновенная – комсомолка, красавица, спортсменка. То есть в прошлом смазливая простушечка, а это тип, перед которым даже Пастернак устоять был не в силах, самозабвенно любя прекрасных без извилин теток. Вот только управлять государством не надо. Быть музой поэта или дамой сердца вояки – это одно. А рулить страной, да еще в переломный момент – другое. Каких только глупостей она не наговорила всего лишь за месяц, а каждый ее ляп газеты мусолят безжалостно. Понятно, что Маккейн позвал ее за безбашенность, за простонародный агрессивный напор, женский вариант нашего Владимира Путина, который нравится провинциальной Америке, как он нравится провинциалам всех стран. Она действительно азартно нападает на Обаму, но в президенты явно не годится.
Сегодня против Маккейна играет и то, что является его бэкграундом, его гордостью. То, что он сын и внук адмиралов, что он из хорошей семьи, что жена у него пивная баронесса. То есть его включенность в истеблишмент или институциональная традиционность. Он то ли не понимает это, то ли просто не имеет другой тактики. Но Маккейн продолжает рассказывать на каждом углу, как попал в плен к вьетнамцам, как ему, узнав, что он сын командующего Тихоокеанским флотом США, предложили освобождение, как он отказался, сказав, что сначала должны освободить тех, кто раньше его попал в плен, и как его только сильнее после этого пытали.
На самом деле – обыкновенный американский герой, вполне заслуживающий уважения. Но уважение – социальное и функциональное чувство. Когда спасаются на лодке от пиратов, уважают тех, кто лучше и быстрее гребет. Когда ищут воду в пустыне, гребцы без надобности, нужен тот, кто обладает чутьем.
Сегодня Америка ищет не среди стойких оловянных солдатиков, а среди тех, кто может справиться с новыми проблемами, когда все старые приемы не работают. А тот же Маккейн с его традиционализмом, консервативностью и прочим - не в тему.
Да, он критиковал и критикует Буша, он очень часто вступает в принципиальное противоречие с республиканской доктриной, и ультраконсерваторы смотрят на него подчас с ужасом, как на засланного красного казачка, настолько порой Маккейн похож на либерала. Но похож ровно до той поры, пока не оборачивается в сторону Обамы. Характерен последний выпад Маккейна против чернокожего демократа: Обама, сказал Маккейн, почти не отличается от лидеров европейских стран, для которых сегодня характерен социалистический подход к экономике и политике.
Это, кстати говоря, очень тонкий момент. Даже Джордж Буш уже несколько раз произнес странное словосочетание «демократический капитализм», давая понять, что существует и недемократический. Трудно даже сказать, насколько это уточнение является сокрушительным для политической доктрины, отстаиваемой республиканцами, или даже точнее – вообще для доминирующей (или доминировавшей до сего дня) мировой политико-экономической системы.
Ведь до того, как вроде бы капиталистическая Россия начала свой номер со вставанием с колен, открыв всем свою отнюдь не демократическую физию, представлялось, что капитализм сам собой порождает демократию.
Что (почти по Гайдару) устройте рынок, введите частную собственность, и демократия, вместе со всеми парламентскими причиндалами, сами собой устаканятся в вашем обиходе. А тут выясняется, что нет – совсем даже не обязательно. Пусть даже никакой это (скажем, в России) не рынок, а административный рынок, совсем даже не частная собственность, а собственность, на время выдаваемая и контролируемая государством, точнее теми, кто держит мазу в стране, но все равно: капитализм, то есть экономика, не определяет политику. Капитализм может быть очень демократическим, почти демократическим, или просто авторитарным или тоталитарным, как в той же России, Китае или Иране. А это сегодня удар для идеологии консерватизма во всем мире, и в первую очередь для республиканской партии в Америке.
Но означает ли это, что песенка героя вьетнамской войны Джона Маккейна спета и он, как и вся его республиканская партия, уйдет на глазах в помойку, словно банка от съеденных консервов? Это еще как сказать. Как фишка ляжет. То есть какое русло выберет экономический кризис и какие именно меры приведут к его обузданию. Но в любом случае наличие глубоких политико-экономических сдвигов и понимание их в различных слоях общества – разное дело.
И то, что Маккейн не потерял еще надежду, это не просто хорошая мина при плохой игре. Маккейн рассчитывает на традиционный американский менталитет, а это штука посерьезнее «Матери» Горького будет.
Дело в том, что американский средний класс – это совсем не средний класс в России (и даже в Европе). Это - никакие не новые русские с их апломбом и прибамбасами роскошной жизни, а обыкновенные трудяги, живущие без всякого шика и понта и горбатящиеся пять дней в неделю круглый год. То есть рабочий класс с какой-нибудь квалификацией. Понятно, как такие же работяги ведут себя в Европе: когда наступает очередной кризис капсистемы, они голосуют за тех, кто обещает реформы, то есть за левых, а в случае Америки – за демократов. Но вот тут-то и вылезает этот самый менталитет, на который, как на последнюю синюю птицу, надеется Маккейн. Дело в том, что американские работяги ведут себя во время кризиса совсем не так, как их европейские братья по классу. Они такие упертые ребята, что даже в этой ситуации делают ставку на пробный камень капитализма (тем более американского) – индивидуализм, который состоит в том, что у каждого все свое и каждый не хуже никого на свете. То есть то, что у меня машина победнее, чем у соседа, и дом не такой роскошный, и езжу я отдыхать не в Европу, а куда подешевле – в Мексику или в Доминиканскую республику, это ни на что не влияет. Я никого не хуже и помощи ни от кого не желаю.
Именно эта упертость и есть последняя надежда Джона Маккейна и всей его республиканской камарильи. Да, почти вся университетская Америка за нас не проголосует, да почти все черные братья уйдут налево вместе с прочей беднотой, но настоящая кондовая Америка до сих пор видит себя героем. И Маккейн для них свой парень. И что в последний момент победит, интересы или предрассудки, покажет жизнь.
«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.
Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»
