«Эпоха Грейс Келли, принцессы Монако» /
фонд «Екатерина», с 10 октября
фонд «Екатерина», с 10 октября
Авторы
Грейс Келли, девушка из католической американской семьи, одна из знаменитых ледяных блондинок английского режиссера Альфреда Хичкока, оставила кинематограф, чтобы стать украшением и главной достопримечательностью крохотного государства, в армии которого служит чуть меньше людей, чем в военном оркестре. В княжестве Монако именем Грейс до сих пор называют центральные улицы и коктейли. Спустя четверть века после автокатастрофы, в которой погибла принцесса, на основе фотографий, писем, платьев и драгоценностей, хранящихся во дворце, была создана передвижная выставка «Эпоха Грейс Келли, принцессы Монако». Первая ее демонстрация в 2007 году с большим успехом прошла во Франции. На открытии присутствовал сын Грейс и действующий глава княжества, Альбер II Гримальди. Куратор выставки – документалист Фредерик Миттеран, который был лично знаком с Грейс в период ее правления. В Москву привезли сокращенный вариант экспозиции, хотя количество залов и их тематическая классификация остались неизменными.
Развернутая в хронологическом порядке, выставка развивается от хорошего периода жизни Грейс Келли к лучшему.
Счастливое детство будущей актрисы, мать, позировавшая для обложек журналов, мускулистые отец, брат и сестры. Фотографические новогодние открытки, которые обеспеченное семейство Келли рассылало своим знакомым и родственникам. Пачка жвачки, вклеенная в детский альбом. Рекламные плакаты мыла, сигарет и даже пишущих машинок – во время учебы в Академии драматического искусства актриса подрабатывала в качестве фотомодели. Оскаровская статуэтка, полученная ею в 1954 году за фильм «Деревенская девчонка», и бледно-лиловое платье с длинным шлейфом, в котором она появилась на церемонии. Здесь же выставлена поздравительная телеграмма от первого возлюбленного Грейс Келли, модельера Олега Кассини.
Зал кинославы монакской принцессы постепенно переходит в зал Хичкока, полноценного соавтора ее образа сдержанной леди, обуреваемой внутренними страстями. Он адресует Грейс заботливые письма, на фотографии рядом со смеющейся актрисой задувает всего одну именинную свечу. Келли сыграла в трех фильмах режиссера, «В случае убийства набирайте «М», «Окно во двор», и «Поймать вора». После замужества она перестала сниматься. Однако в любительских семейных пленках, снятых княгиней, вовсю используются приемы, подсмотренные у Хичкока. Например, отражение автора, мельком показывающееся в зеркалах.
Правление Грейс совпало с расцветом Монакского княжества. Благодаря ее ежегодным балам, в середине прошлого века Монте-Карло был светской столицей Европы, где бывали Дали, Нуриев, Синатра и Армстронг. Автокатастрофа, в которой княгиня погибла в возрасте 53 лет, стала единственной драматической точкой в безоблачной легенде о достойной жене, матери и правительнице.
В этой связи интимности в залах фонда «Екатерина» больше, чем историчности.
Несмотря на обилие документов, упомянутая в названии выставки эпоха теряется за портретами героини
(даже при том, что портреты эти выполненны Юлом Бриннером, Уорхоллом и другими большими художниками). Любопытен маленький зал по пути от экспозиции изделий фирмы Hermes, назвавшей в честь принцессы классическую дамскую сумочку. Накрытый белой скатертью праздничный стол зажат между двумя зеркалами и бесконечно отражается в них в обе стороны. На обденных блюдах, между острым ножом и вилкой, вмонтированны небольшие экраны. В каждом столовом приборе транслируется документальная хроника официального визита ко двору Монако какого-нибудь государственного лица. Этот выразительный экспозиционный ход оставляет смешанное впечатление. Историю (даже официальную), поданную к столу на блюде, сложно воспринимать всерьез.
Завершает выставку детский зал, где кроме рисунков и фотографий демонстрируются книги по флористике и фигурные композиции из сушеных цветов, созданием которых занималась принцесса Монако. Многие современные государства мечтали бы о первой леди, вошедшей в учебники благодяря балам, благотворительности и как автор слова «любовь», выложенного незабудками.
Пожалуй, главное, что отличает «Надежду» от аналогичных «онкологических драм» – это возраст героев, бэкграунд, накопленный ими за годы совместной жизни. Фильм трудно назвать эмоциональным – это, прежде всего, история о давно знающих друг друга людях, и без того скупых на чувства, да ещё и вынужденных скрывать от окружающих истинное положение дел.
Одно из центральных сопоставлений — люди, отождествляющиеся с паразитами, — не ново и на поверхности отсылает хотя бы к «Превращению» Кафки. Как и Грегор Замза, скрывающийся под диваном, покрытым простынёй, один из героев фильма будет прятаться всю жизнь в подвале за задвигающимся шкафом.