30.04.2008 | Париж Дельфины де Жирарден

Как избавиться от балласта?

24 мая 1840 года

Наступила весна, и  кажется, будто Париж замер, на самом же деле он развлекается еще более бурно, чем зимой. Поездки в театр сменяются поездками за город, утренние прогулки предшествуют вечерним балам; вместо того, чтобы сказать другу другу “прощай” до осени, светские люди танцуют очередную мазурку; в большую моду вошли балы для узкого круга; изобретено даже средство их усовершенствовать: теперь на них вовсе не приглашают докучных гостей, каких в просторечии именуют балластом (скоро мы объясним вам значение этого слова). От докучных избавляются: хозяева делают вид, будто полагают их уехавшими из города неделю назад. Дело доходит до того, что хозяева во всеуслышание сокрушаются о том, что не могут позвать к себе этих надоедал, а встретив их, восклицают с простодушным изумлением: “Как? вы еще в Париже!.. Если бы я знал!... вы ведь говорили мне...” – “Что уеду в следующем месяце”. – “А я услышал “в следующее воскресенье”. Какая жалость!” Вот так хитроумные устроители балов расправляются с докучными гостями и получают возможность развлекаться без балласта.

А вот и обещанное толкование слова: согласно словарю Французской академии, балластом в переносном смысле и в разговорной речи именуют особу чересчур полную и потому двигающуюся с большим трудом, а также такую особу, которая в обществе никому не доставляет удовольствия, но зато причиняет многим немалые неудобства. Эта женщина превратилась в балласт; право, она настоящий балласт; вот уж  балласт так балласт;  как избавиться от подобного  балласта?!

А вот как применяется интересующее нас слово: в свете балластом называют обычно всех докучных людей -- тех, которыми никто не гордится и в которых никто не испытывает нужды; например, на балу

Дядюшка-миллионер никогда не бывает балластом;

А тетушка из провинции бывает им всегда;

Иностранка, никому не известная особа, которая задает роскошные балы, никогда не бывает балластом, пусть даже она толста, как слон, больна и слаба;

Острая на язык кузина, которой прекрасно известны все ваши смешные стороны, ваши честолюбивые помыслы или ваш возраст, всегда будет балластом, пусть даже она стройна, как тополь;

Сестра того, кого вы любите, никогда не бывает балластом;

Друг  того, кого вы больше не любите... это балласт! балласт! ужасный балласт!

Муж-волокита никогда не бывает балластом;

Муж-ревнивец – балласт, достойный почтения... но все же балласт!

Жена министра никогда не бывает балластом; она называется иначе – крупной шишкой;

Жена уволенного чиновника через секунду после того, как он лишился места, превращается в балласт;

Интриган не бывает балластом никогда;

Милейший человек бывает балластом почти всегда;

Старый фат редко бывает балластом;

Юный и восторженный воздыхатель делается балластом время от времени;

Старая англичанка может не быть балластом, если вам предстоит поездка в Лондон;

Толстая немка имеет все шансы стать балластом, если у вас нет намерения еще раз побывать в Германии;

Араб в тюрбане, турок в рединготе, грек в юбке, шотландец в мундире не бывают балластом никогда;

Чересчур белокурый датчанин и чересчур смуглый португалец, явившиеся к вам с рекомендательными письмами от дальних родственников, -- несомненный балласт;

Модная красавица, причиняющая вам тысячу огорчений, -- ни в коем случае не балласт;

Врач, спасший вам жизнь, но не известный никому в свете, -- очевидный балласт.

И это отнюдь не полный перечень людей, достойных звания балласта... Да будет нам позволено не перечислять их всех. Говоря короче, на балу для узкого круга все, что не пленяет взора и не тешит честолюбия, безусловно лишнее. Гостей для салона надо выбирать ничуть не менее тщательно, чем мебель. Вельможи и богачи здесь все равно, что зеркала и позолота; элегантные юноши и хорошенькие женщины – все равно, что светильники и цветы. Что же касается старых друзей и старых книг, набожных воспоминаний и прекрасных полотен, добрых  искренних чувств и  добрых старых кресел, их место –  не в гостиной, а в кабинете. Свет – загадка, разгадку которой узнает не тот, кто сострадает людям, а тот, кто льстит их тщеславию.