"Новое издательство", 2008
06.03.2008 | Книги
Сумеречный потлачНовая книга Марии Степановой – это «Руслан и Людмила», расказанные вместо «Двенадцати» или «Думы про Опанаса»
Мария Степанова – один из самых ярких и признанных поэтов последнего десятилетия. Это имеет и внешнее выражение: она лауреат многих поэтических премий – имени Пастернака, Андрея Белого, Хуберта Бурды, - но главное в другом: ее стихи – ориентир и точка отсчета для самых разных поэтических направлений; их любят очень многие, с ними все вынуждены считаться.
Ее новая – шестая – книга, «Проза», частями, по мере написания, публиковалась в интернетном Живом журнале под пседонимом Иван Сидоров, а потом была целиком напечатана в журнале «Афиша». Поскольку поэзия стремительно догоняет «современное искусство» и, соответственно, жесты начинают значить больше, чем тексты, то многие решили, что псевдоним и интернет – это серьезный «арт-проект», а печатание в «Афише» - это торжественный «приход поэта в глянец». Но у Степановой эти жесты не определяют маршрут текста, а естественно продолжают его внутреннее движение – рассеивание, рассредоточение авторского присутствия, размывание жанровых и медиальных границ в самом тексте.
В «Прозе Ивана Сидорова» сошлись волшебная поэма и истории про вампиров, романтическая баллада и фильмы Дэвида Линча.
Посмертные мытарства, охота за упырями, превращение Черной курицы из сказки Погорельского в современную инкарнацию Вечной женственности рассказаны с невероятным разнообразием, свободой и, главное, точностью ритмов и интонаций - от песен Высоцкого до элегий Бродского, от пушкинского «Сна Татьяны» до фетовского загробного монолога «Никогда».
У Степановой есть редкое умение – внушать читателю, что ее стихи замещают иной текст, который должен, но не может быть произнесен на этом месте – как если бы вы видели зеркало на стене и понимали, что оно висит вместо часов. И ее новая книга – это «Руслан и Людмила», расказанные вместо «Двенадцати» или «Думы про Опанаса», то есть волшебная сказка, заместившая поэму о катастрофическом социальном опыте: «Свет вскипел, и поглядим сквозь слезы: // новый свет янтарно-полосат.// Мертвецы, медведи и березы // в ручеек играют, как детсад».
В современной поэзии переход от «я» к «он» и от привычного антуража к экзотическому часто означает всего лишь маскировку самоумиления, позволяющую автору и читателю свободно упиваться нежностью и жалостью к себе;
иначе говоря, это не трата, а своего рода поэтическая «серая схема». Но у Степановой другие – это не «я» в маске третьего лица, а действительно другие, то есть «я» отдает им поэтические средства действительно безвозвратно - и тем сильнее действуют их монологи: «Помнишь, в июне, году в девяносто пятом // оборотня ловили в гречишном поле? // Так вот и я бегу без ума и воли, // в форменном кителе порванном и измятом».
Это непрерывное расточение поэтических ресурсов, происходящее на наших глазах, несет в себе какую-то солнечность, как всякое транжирство или потлач. Но сама поэма погружена во «мглу», «тьму», укрыта «снежною пеленою». Сумеречность пространства и сознания как тема и солнечное расточительство как метод – это и будет примерной формулой «Прозы Ивана Сидорова».
Книжный сериал Евгении Некрасовой «Кожа» состоит из аудио- и текстоматериалов, которые выходят каждую неделю. Одна глава в ней — это отдельная серия. Сериал рассказывает о жизни двух девушек — чернокожей рабыни Хоуп и русской крепостной Домне.
Они не только взяли и расшифровали глубинные интервью, но и нашли людей, которые захотели поделиться своими историями, ведь многие боятся огласки, помня об отношении к «врагам народа» и их детям. Но есть и другие. Так, один из респондентов сказал: «Вашего звонка я ждал всю жизнь».