Авторы
Россия вновь избрала православного президента. В Европе и США вероисповедание главы государства не вызывает опасений у представителей других религий. Там работают отлаженные механизмы государственно-церковных отношений и четкие правила религиозного плюрализма. Сильно не забалуешь. У нас такой ясности нет. То есть она есть в Конституции, но власть, формально ее не нарушая, способна на многое, и прошедшие выборы тому подтверждение. А
власть у нас предельно персонифицирована, поэтому православие президента – вещь немаловажная.
Воцерковление Владимира Путина покрыто мраком тайны. Известна лишь история с нательным крестиком, чудом сохранившимся на пепелище, он-то и помог ему утвердиться в вере. Характерно, что история эта впервые всплыла в американской прессе. Путин поведал ее Бушу, после чего тот и поверил в наличие души у бывшего сотрудника КГБ. Дмитрий Медведев не таясь рассказал российской публике, что крестился в возрасте 23 лет в одном из соборов Санкт-Петербурга. Очевиден его живой интерес к религии. Вначале он возглавлял совет по взаимодействию с религиозными объединениями при президенте, потом аналогичный орган при правительстве. В довершение всего на религиозном поприще весьма активна его жена Светлана, в прошлом году она возглавила попечительский совет церковно-государственной программы «Духовно-нравственная культура подрастающего поколения» и уже получила за свою работу церковный орден от патриарха.
В отечественном православии сейчас выделяются два направления. Одно поставляет власти имперскую идеологию, наследуя лучшим традициям отдела пропаганды ЦК КПСС.
Вернее, не столько поставляет, сколько дает ей религиозную легитимацию. Прекрасным примером может послужить недавний телефильм «Гибель империи».
Второе – умеренное – предлагает свои услуги для улучшения морального климата.
Дикий капитализм привел к страшному разрыву между бедными и богатыми, породил ценностной разброд и аномию, чреватую дезинтеграцией общества. Религиозное просвещение могло бы смягчить нравы, возродить благотворительность и поспособствовать общественной солидарности. Дмитрий Медведев – сторонник этого направления. Более того, он считает, что многое уже сделано: «Возрождение православной церкви в значительной мере оградило нас от очень тяжелых проблем, возникших в 90-е годы, когда старая мораль была полностью разрушена новой экономикой».
Итак, церковь – поставщик морали. И государство готово щедро отблагодарить ее за эту услугу. РПЦ – единственный из российских институтов – обрела право на частичную реституцию, государство выделяет значительные средства на реставрацию церковных зданий. Деловое партнерство в последнее время развивалось полным ходом. И осуществлял его непосредственно Дмитрий Медведев. Не удивительно, что выдвижение его преемником вызвало небывалый прилив энтузиазма у Московской патриархии.
Поначалу удивило другое. Не успел патриарх Алексий II пропеть осанну молодому избраннику Путина, как его примеру последовали и лидеры других религий – ислама, иудаизма, буддизма. Более того – протестантов и католиков, которых у нас особо не жалуют, во всяком случае, не включают в ряды традиционных религий. Конечно, все они не раз заседали с будущим президентом во всяких религиозных комиссиях, но вряд ли рассчитывают лишь на личное знакомство.
Дело вот в чем.
Механизм делового партнерства власти и религии на почве морали достаточно гибок, чтобы включить в него не только РПЦ, но и другие религии и даже конфессии.
Ведь все они давно пришли к согласию, что моральные предписания у них совпадают. С этой констатации начинаются и ею заканчиваются все без исключения межрелигиозные форумы. Поэтому на свою долю в госзаказе могут рассчитывать многие, если они, конечно, готовы признать РПЦ старшим братом. За бортом остаются лишь всякие маргиналы, которых пренебрежительно обзывают «сектами и культами». Правда, к ним в любой момент могут быть причислены и протестанты, особенно те, кто успешны на миссионерском поприще. Всяк сверчок знай свой шесток – таков ключевой принцип религиозного плюрализма по-российски.
Идея морального подряда имеет и еще одно «но».
Дмитрий Медведев как-то обмолвился, что нравственность в значительной мере связана с религией. Мол, пытались большевики создать свои суррогаты морали, да ничего у них не вышло.
Насчет большевиков президент прав, но известны и куда более удачные варианты нерелигиозной этики, чем «Моральный кодекс строителей коммунизма». Признание монополии на источник полноценной морали за религией выталкивает на обочину большое количество вполне приличных людей, которые, может, и не обрели веру, но не собираются в связи с этим грешить напропалую. С другой стороны, люди вполне верующие вовсе не застрахованы от моральной разнузданности. Достаточно вспомнить замечательный рассказ большого знатока отечественного православия Лескова «Чертогон».
Но дело даже не в религиозной монополии на нравственность, а в том, как ее собираются прививать.
Начать хотят с детей. Им, слава богу, не грозят больше малограмотные основы православной культуры по учебнику А. Бородиной. Вместо них предложен гораздо более приличный курс духовно-нравственной культуры, который, кстати, поддерживает Светлана Медведева. К тому же он предполагает вариативность: мусульман будут знакомить с исламом, буддистов и иудеев с их религиями. И даже бедным неверующим разрешат коснеть в своем атеизме. Но вот беда: если ОПК рассматривался как факультатив, то ДНК православная церковь требует сделать обязательным предметом.
Любопытно, что первыми против этого восстали даже не сторонники светскости, а мусульмане и иудеи. Если в российской модели религиозного плюрализма они готовы к роли младших братьев, то для своих детей ее не хотят. И правильно, у детей большинство всегда верховодит меньшинством, а христианское милосердие усваивается с трудом. Особенно если навязывается принудительно.
В этом и заключается суть проблемы. В ходе своей президентской кампании Медведев убеждал избирателей: религия может присутствовать в светской школе лишь на «добровольной и факультативной основе». Захочет ли он убедить в этом родную церковь после избрания?
«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.
Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»
