27.11.2007 | Книги

Из жизни понаехавших

В простом мире и решения требуются простые – причем все они из разряда «лишить пособий», «выслать», «повесить»

Эмигрировавший во Францию больше тридцати лет назад писатель Анатолий Гладилин  выпустил книгу о современной Франции - «Жулики, добро пожаловать в Париж!» («Глагол», 2007).

Ее первая часть, давшая название всей книге, - памфлет о разгуле преступности в современной Франции. Вторая часть - «Прекрасная Франция или почти» - три десятка очерков о Франции, написанных в разные годы для радио и газет.

Возможно, кто-то, помня его прозу – от прогремевших во время «оттепели» «Хроники  времен Виктора Подгурского» и «Истории одной компании» до «Евангелия от Робеспьера» и «Снов Шлиссельбургской крепости»,  - надеется найти в этой книге писательскую способность понимать людей и видеть лица там, где обычно видят социальные схемы. Эти надежды не оправдаются. Лица здесь показаны главным образом телевизионные – и не столько показаны, сколько обруганы: диктор «препакостнейше улыбается», у какого-то министра «скорбное рыло», у черного подростка, дающего интервью, -  «жуткое рыло». Понять, а не просто обругать своих персонажей Гладилин пытается редко – и, наверно, к лучшему, потому что эти попытки оборачиваются вот такими «монологами французской молодежи» – двадцатилетняя девушка разъясняет прелесть современных танцев: «верх тела неподвижен, а вот нижней частью, пардон, крутишь. И мальчик прижимается в темноте, под громкую музыку, усекаешь?».

Сам Гладилин называет книгу «социологическим исследованием» -  социология тут такая: «в школах ученики бьют учителей», на всю Францию осталось «три нормальных учебных заведения». Очень простыми средствами здесь изображен очень простой мир:  арабы и негры - ленивые, неблагодарные дикари; карманники, домушники, медвежатники, угонщики совсем распоясались; полиция бесправна; образование деградирует, все студенты - лентяи, все профессора - зануды.

Виноваты во всем «левые интеллектуалы», профсоюзы, бюрократы и особенно журналисты. Главное зло – политкорректность. 

Франция, которую надо защищать от дикарей, исламистов, левых и журналистов, изображена во второй части.  В авторском предисловии верно сказано, что «названия статей говорят сами за себя» - «Скромное очарование маленькой Бретани», «Ритуал летних каникул», «Какие девочки в Париже!».

В простом мире и решения требуются простые – причем все они из разряда «лишить пособий», «выслать», «посадить», «повесить» и т.п. «В начале 19-го века, на юге Франции начались огромные пожары. Поймали двух пироманов – и тут же повесили. С тех пор на юге лет двадцать ничего не горело» - и таких чудесных решений у Гладилина припасено довольно много. Иногда они касаются конкретных лиц – о некоей судебной чиновнице Гладилин говорит: «будь у меня возможность, я бы сам, собственноручно повесил эту даму  на первом же суку». В более гуманном настроении он обращается к мотиву «нам бы ваши заботы»: «Мы в послевоенной Москве видели помидоры и огурцы лишь по большим праздникам и не подозревали о существовании апельсинов и бананов, а тут это, извините, за еду не считают – настолько приелось».

Свой стиль он называет «легким очерково-ироническим».

Как принято у таких авторов, Гладилин часто и с удовольствием аттестует себя ретроградом, реакционером, врагом прогресса. Беда не в том, что он ретроград, а в том, что он ретроград плоский и банальный. В книге нет ни писательского понимания людей, ни социологического понимания общества.

Фактически Гладилин рассказывает не о современной Франции, а о том, как она, эта современная Франция, его пугает и возмущает. Страх и негодование  – вот что в книге действительно есть, и именно этим она все-таки интересна – интересностью не личного творчества, а типичного факта.  Потому что эти чувства характерны сегодня для очень многих французов, особенно – для тех, кто поддерживает новоизбранного президента Саркози в надежде, что он наконец «наведет порядок». И не слыша этих чувств, нельзя понять происходящее сегодня во Франции.

Но в душе условного француза эти чувства и диктуемый ими курс входят в трагический конфликт с той самой «политкорректностью», которую презирает Гладилин и которая давно стала во Франции синонимом цивилизованности как таковой. Гладилин же, наполовину урезая эту едва ли не расиновскую диллему, превращает ее в сюжет для плоского фельетона.

(расширенный вариант)

Источник: "Коммерсантъ Weekend", № 65, 23.11.2007,