Авторы
28.08.2005 | Телевидение
«Я смотрел…»Идея экранизации как способа популяризации литературы восходит, я думаю, к временам всеобщей малограмотности
Это сложная, практически неразрешимая проблема. Я имею в виду проблему телеэкранизаций. Одни говорят, что телевидение мощным, одному ему подвластным жестом взбадривает интерес масс к отечественной и мировой классике и вообще к качественной литературе. Говорят, что про Достоевского вместе с его «Идиотом» без телевидения забыли бы прочно и навсегда.
А так – вон что творится: «Идиота» этого самого раскупили на корню и требуют еще. Вот, мол, что делает телевидение.
Ну, делает. И я так и не знаю, хорошо это или плохо. Я не знаю, правильно ли полюбить словесность, воспринимаемую как вторичный продукт вторичного продукта. Я помню разговор в метро в те далекие уже дни, когда по телевизору показали сериал «12 стульев». Одна дама сказала другой: «Представляешь себе, по фильму уже кто-то книжку успел написать. Вот шустрые ребята».
Идея экранизации как способа популяризации литературы восходит, я думаю, к временам всеобщей малограмотности. Впрочем, в широком смысле эти времена благополучно длятся. А к настоящему времени ситуация усугубилась тем, что малограмотность мало того, что никуда не исчезла, но еще и перестала восприниматься как что-то постыдное.
Мой товарищ, бывший учитель литературы, говорил когда-то своим ученикам: «Если кто-нибудь из вас на мой вопрос, читал ли ты эту книгу, ответит «я смотрел», тот пусть пеняет на себя». Но это всего лишь один отдельно взятый товарищ, который в поле не воин.
Надеюсь, что вышесказанное не будет понято так, что я против экранизаций. Совсем нет. И мне пришлось какие-то явления литературы узнавать через кино. Например, «Смерть в Венеции» Висконти я посмотрел раньше, чем прочитал новеллу Томаса Манна. Прочитанная позже новелла оказалась, понятное дело, лишь более или менее достоверным словесным описанием великого фильма. Когда я читал, я все время ловил себя на том, что думаю: а правильно ли, а точно ли описаны детали и персонажи фильма? Знаю, пример неудачный, ибо речь тут идет о великом фильме, а не о поточной продукции, каковую мы обычно имеем. Но ведь и литература в массе своей не подарок.
В общем, вывод будет таким.
Любая экранизация неизменно уничтожает трехмерность литературного текста, делает его плоским. Но в случаях особых удач – что бывает редко, но все же бывает – создает собственное измерение. А это дорогого стоит.
16-летняя Джули обживается в незнакомом городе, где жители говорят на смеси французского, английского и других языков, встречает первую любовь, отказывается учиться в школе, потому что переросла ее, и совершает ошибки. Эллиот же в это время пытается разобраться с криминальными группировками, которым он внезапно оказался должен, а также с вмешавшимися полицейскими, то есть со всеми, кроме себя, дочери и бэнда.
«Тьму» можно сравнить с «Твин Пиксом»: в маленьком городке происходят таинственные события, камера следит за жизнью нескольких семей, а распутывание детективной завязки раскрывает метафизические законы. Но если мистика Линча носила необъяснимый характер, то Баран Бо Одар выстраивает свою научно-фантастическую картину наподобие логического лабиринта.
