Война миров / Режиссер Стивен Спилберг
США
США
Авторы
26.08.2005 | Кино
ОРЗ спасает мирСкромный масштаб истории - прямое следствие бережного отношения режиссера к исходному тексту.
Осенью две тысячи какого-то года плохой отец Рэй Ферье (все проступки которого, похоже, исчерпываются устаревшей моделью машины, отсутствием молока в холодильнике и платиновой кредитки в бумажнике) получает на руки сына и дочь. Бывшая жена со своим нынешним мужем отправились на недельку в Бостон и скинули детей на попечение Рэя. Увы, пообщаться с детьми ему толком не удастся – вся следующая неделя будет испорчена вторжением инопланетян.
В красочном переложении Спилберга монохромный роман Герберта Уэллса, из которого бы получилась хорошая парапанк-фантазия, не потерял ничего.
Правда, марсиане из омерзительных склизких тварей, которых и словами-то нельзя было описать, превратились в не таких уж и противных гуманоидов, похожих на помесь мартышки с Чужим. Но ради лакировки действительности все и затевалось. Массовое уничтожение граждан США вообще инсценировано Спилбергом в традициях оформления новогодней елки: самые зловещие сцены выглядят феерией огней и красок. Затопление речного парома, охваченный пламенем железнодорожный состав, приземление инопланетного корабля-треножника прямо на голову дочери Рэя (Дакота Фэннинг) или осадки в виде белья пассажиров самолета больше похожи на рекламу Апокалипсиса, чем на шокирующие подробности мировой катастрофы.
Выбранный Спилбергом ракурс — катаклизмы показаны глазами простого докера, никак не способного охватить взглядом всю картину катастрофы – должен убить разом двух зайцев: сделать историю задушевней и снизить возрастные ограничения на просмотр картины. Но тут Спилберг не оригинален.
Скромный масштаб истории - прямое следствие бережного отношения режиссера к исходному тексту.
В кино вторжение происходит уже в XXI веке, но марсиане действуют по старинке, так, как воевали при дедушке Уэллсе: землян уничтожают вручную, методично зачищая квартал за кварталом лучами смерти (похоже, Белый дом и Эйфелева башня, по которым первым делом фигачат пришельцы в научно-фантастическом кино, так и остались стоять на месте). Вдобавок, фильм уважительно украшен уэллсовскими прологом и эпилогом, которые выглядят довольно старомодно – если не сказать странно – на фоне многочисленных свидетельств людской подлости, глупости и коварства. Невероятно прагматичный и практичный для раздолбая (каким пытается представить его Спилберг в начале), Ферье боится людей не меньше, чем марсиан. И он совершенно прав. До финального эпизода, в котором американцы разных рас дружно помогают главному герою подорвать марсианский треножник, люди успевают наломать немало дров: разъяренные беженцы нападут на автомобиль, спецназ жестокого и безосновательно разгонит рвущуюся на борт парома толпу а сам Рэем нервного героя Тима Роббинса. Какое отношение к этому самоуправству имеет итоговая сентенция «Ибо человек живет и умирает не напрасно» – не очень понятно. Видимо режиссеру, который ради красивой картинки распылил на экране дюжину пешеходов, утопил в реке пару легковушек с пассажирами и выкачал из статиста кровь при помощи трехметровой металлической трубки, было необходимо сказать что-то пафосное. Хотя бы из уважения к жертвам.
Пожалуй, главное, что отличает «Надежду» от аналогичных «онкологических драм» – это возраст героев, бэкграунд, накопленный ими за годы совместной жизни. Фильм трудно назвать эмоциональным – это, прежде всего, история о давно знающих друг друга людях, и без того скупых на чувства, да ещё и вынужденных скрывать от окружающих истинное положение дел.
Одно из центральных сопоставлений — люди, отождествляющиеся с паразитами, — не ново и на поверхности отсылает хотя бы к «Превращению» Кафки. Как и Грегор Замза, скрывающийся под диваном, покрытым простынёй, один из героев фильма будет прятаться всю жизнь в подвале за задвигающимся шкафом.