Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

28.02.2006 | Общество / Язык

Буква и закон

Судебная лингвистическая экспертиза. Верните деньги пассажиру!

Некий молодой человек потерял ногу на поле брани и принужден был обивать пороги разных кабинетов, дабы получить причитающиеся ему по закону несметные блага. Как-то раз в процессе этого обивания порогов он столкнулся с неожиданной ситуацией: ему сунули под нос «Приложение к “Приказу Министерства здравоохранения Российской Федерации от 29.01.97 № 30”, Постановление Министерства труда и социального развития Российской Федерации от 29.01.97 № 1. Классификация и временные критерии, используемые при осуществлении медико-социальной экспертизы». И был в этом документе пункт: «1.5.2. Ограничение способности к самостоятельному передвижению: 1 степень — способность к самостоятельному передвижению при более длительной затрате времени, дробности выполнения и сокращении расстояния; 2 степень — способность к самостоятельному передвижению с использованием вспомогательных средств и (или) помощью других лиц».

— Так-то вот, молодой человек, — сказали ему, — у вас типичная первая степень. Вы же ходить на протезе можете? Вот и к нам пришли. Ну, разумеется, потихонечку, с отдышком. Так это и есть та самая первая степень: «при более длительной затрате времени, дробности выполнения и сокращении расстояния». А что протез, так ведь на протезе — это не значит «с использованием вспомогательных средств». Протез же не инвалидная коляска. Так что на вторую степень вы претендовать не можете, со всеми вытекающими.

История эта подлинная. Действительно, пару лет назад для выяснения, «можно ли понимать протез как вспомогательное средство», проводилась лингвистическая экспертиза. Это лишь одна из множества ситуаций, когда юристы прибегают к помощи лингвистов.

Для простоты я буду везде говорить просто о «лингвистической экспертизе», хотя на самом деле правовой статус лингвистического исследования бывает разным. Если экспертиза проводится по решению суда или, скажем, по определению следователя, то специалист в этом случае предупреждается об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения; при этом суд принимает выводы экспертов как доказательства. Если же исследование выполняется по запросу одной из сторон, то оно имеет статус заключения специалиста и может судом приниматься или не приниматься.

Дело доходит иногда до курьеза. Так, один политик, которого в прессе назвали «лицом с нетрадиционной сексуальной ориентацией», обратился в суд, потребовав при этом проведения «сексолого-лингвистической экспертизы». В другом деле от экспертов требовалось выяснить, содержит ли словосочетание «малоизвестный актер» порочащие сведения об этом актере.

Случается, что две стороны заключили договор, а потом оказывается, что какое-то условие в нем сформулировано неоднозначно. Один из контрагентов говорит: вот, вы нам должны два миллиона, а другой тычет в ту же строку договора и возражает: нет, это вы нам должны два миллиона. И тут уж даже с помощью поллитры не разберешься, тут нужен лингвист. Скажем, зачастую бывает непонятно, относится то или иное уточнение в тексте договора или закона ко всему предложению или только к его части — а между тем цена вопроса может быть очень высокой.

2] Здесь и далее я ссылаюсь в основном на случаи из собственной практики лингвиста-эксперта.

Приведу пример. Вопрос, должен ли авиаперевозчик заплатить пассажиру, уперся в несовпадение формулировок причины задержки рейса в двух документах. Чтобы разобраться, тождественны ли по смыслу выражения отсутствие исправных самолетов и устранение технической неисправности, обратились к лингвистам. И вот как они ответили.

Вопрос распадается на два. Во-первых, надо определить, не являются ли эти выражения результатом «внутриязыкового перевода». Очевидно, здесь нет ни синонимического преобразования (устранение неисправности — починка), ни грамматической трансформации (устранение неисправности — устранить неисправность). Так что сочетания отсутствие исправных самолетов и устранение технической неисправности языковыми синонимами не являются (устранение — это действие, отсутствие — ситуация и т. д.). Буквальный языковой смысл их совершенно различен.

Более сложным и более существенным является второй вопрос: одинаков ли круг ситуаций, которые определяются рассматриваемыми выражениями. Может быть, они всегда указывают на одно и то же положение дел, хотя и описывают его с разных сторон?

Действительно, в некоторых случаях оба выражения — отсутствие исправных самолетов и устранение технической неисправности — подразумевают следующую ситуацию: самолет сломался, исправного самолета нет, неисправность устраняется. И говорящий, объясняя причину задержки рейса, может описать ситуацию всеми тремя способами. Однако отсутствие исправных самолетов вовсе не всегда предполагает устранение технической неисправности, и наоборот.

Рассмотрим сначала выражение отсутствие исправных самолетов. Во-первых, оно ничего не говорит о том, чем вызвана сама эта ситуация: внезапной ли поломкой самолета, или тем, что у перевозчика слишком мало самолетов, чтобы обеспечить все свои рейсы, или же тем, что все исправные самолеты по каким-то причинам находятся в другом месте. Кроме того, услышав об отсутствии исправных самолетов, можно предположить, что неисправные самолеты все-таки есть (хотя если рассуждать логически, то вовсе не обязательно), — но ведь из этого отнюдь не следует, что кто-то их ремонтировал (т. е. производил устранение технической неисправности). С другой стороны, что, собственно, означает выражение устранение технической неисправности? — Что самолет поставили на ремонт. Но оно вовсе не указывает на то, что у перевозчика нет других, исправных самолетов. Возможно, он просто по какимто причинам считает правильным отремонтировать неисправный самолет, а не заменить его другим.

Итак, отметка отсутствие исправных самолетов на авиабилете не исключает того, что производилось устранение неисправности, но и не указывает на это. А значит, выражения отсутствие исправных самолетов и устранение технической неисправности никак нельзя счесть тождественными по смыслу. Верните деньги пассажиру! Последняя фраза — это, конечно, шутка. Вопрос о деньгах не входит в компетенцию лингвиста. Просто лингвистический анализ подводит именно к такому решению.

Очень типичны споры в сфере патентного права.

Например, вашему предприятию отказывают в регистрации товарного знака на том основании, что уже зарегистрирован товарный знак, «сходный до степени смешения». Или же вам удалось зарегистрировать товарный знак, но на вас «наехали» представители другой фирмы, утверждающие, что ваше название слишком похоже на их, уже давно признанное. Тут мало просто сказать: «Ну и чем же они похожи? Вовсе даже не похожи — разве только чуть-чуть, но не до степени же смешения!»

Едва ли вам удастся обосновать свою позицию в суде без помощи лингвиста, который проанализирует фонетический и графический облик обоих наименований, их морфемную структуру, грамматическую конструкцию, смысловое наполнение, ассоциативный потенциал и т. д. — и действительно объективно оценит степень сходства. Например, некоторое время назад у журнала «Здоровье» возникли такого рода претензии к журналу «Здоровье от природы», который смог отбиться только с помощью лингвиста.

Большое количество запросов к лингвистам порождает применение Федерального закона РФ «О рекламе». Так, в соответствии со ст. 16 реклама табака и табачных изделий не должна «…создавать впечатление, что… курение имеет важное значение для достижения общественного, спортивного или личного успеха либо для улучшения физического или психического состояния».

Вообще закон «О рекламе» не допускает использования в рекламных текстах «терминов в превосходной степени, в том числе путем употребления слов “самый”, “только”, “лучший”, “абсолютный”, “единственный” и тому подобных, если их невозможно подтвердить документально».

Конечно, нелингвисту трудно интерпретировать понятие «термин в превосходной степени». Например, в рекламе сигарет «Петр I» говорилось об уникальном вкусе отборного табака. Спрашивается, есть ли в этом выражении «термины в превосходной степени», т. е. не нарушается ли здесь закон «О рекламе»?

Специалист разъяснил, что под «терминами в превосходной степени» следует понимать те языковые выражения, в которых заключена идея о превосходстве данного товара над всеми другими товарами того же вида. Именно таково основное (так называемое суперлативное) значение превосходной степени в грамматике. В нашем случае налицо два прилагательных, выражающих оценку качества продукции: уникальный и отборный. Для ответа на поставленный вопрос следует проанализировать их значение и употребление. Уникальный — это «единственный в своем роде, исключительный».

Крысин Л. П. Толковый словарь иноязычных слов. М.: Русский язык, 1998.

Впрочем, иногда уникальный может пониматься в смысле «лучший», например, уникальное качество, уникальная белизна, уникальный эффект. То есть здесь предполагается, что все другие товары соответствующего класса не достигают столь высокого качества или столь очевидного эффекта. Но дело в том, что качество товара или эффективность какого-то средства можно оценить по единой шкале. Однако поскольку у разных людей вкусовые пристрастия разные и единой шкалы для оценки вкуса табака нет, уникальный вкус нельзя истолковать как «самый лучший вкус». Это выражение означает «своеобразный, отличающийся от других вкус». Таким образом, в данной фразе не утверждается, что вкус сигарет «Петр I» лучше, чем у всех других сигарет, а утверждается, что он отличается от вкуса других сигарет.

Толковый словарь русского языка / Под ред. Д. Н. Ушакова (любое изд.); Малый академический словарь (любое изд.). Примерно то же — в других словарях.

Слово отборный словари определяют следующим образом: «Отобранный из числа других, как лучший по качеству; первосортный, отличный». Однако эти толкования чересчур лаконичны и не полностью отражают смысловую специфику данного слова. Например, говорят: отборное зерно, отборные яблоки, отборные войска; ср. Я … глянул на коробки с надписью «Килька отборная астраханская» (М. Булгаков, Театральный роман); Видимо, у них имелся селекционный семенной материал, хороший, отборный, поэтому урожай получали по тому времени для крестьянина совершенно немыслимый: 30–35 центнеров пшеницы с десятины (Н. Хрущев, Время. Люди. Власть. Воспоминания); Он пустился с отборными казаками вдоль по улице (Д. В. Давыдов, Дневник партизанских действий 1812 года). При этом абсолютно нельзя сказать отборный арбуз, отборный стол, отборный генерал. Дело в том, что слово отборный предполагает, что имеется масса или множество объектов, из которых отбираются только те, что соответствуют стандартам качества, так что в результате вновь получается масса или множество, но уже более высокого качества. Отборное войско состоит только из отобранных по определенным параметрам солдат. Отборное зерно, может быть, не лучше и не хуже другого вида зерна, но лучше, чем то же зерно до сортировки. Отборным вообще нельзя назвать единичный объект, только множество (массу): нельзя назвать отборным одного солдата (одно зернышко), сколь бы хороши они ни были. Ну а что же такое отборный табак? — Слово отборный ничего не сообщает о достоинствах самого сорта, он может быть лучше или хуже других сортов, но отборный табак состоит только из качественных фрагментов данного сорта.

Таким образом, выражение уникальный вкус отборного табака не указывает ни на превосходство вкуса данного сорта табака над вкусом табаков других сортов, ни на превосходство данного сорта табака над другими сортами. Но для того, чтобы сделать этот вывод, недостаточно просто воспользоваться словарными толкованиями (это можно было бы сделать и без эксперта-лингвиста). Предварительно их необходимо было уточнить. И такая потребность возникает достаточно регулярно.

Особенно часто лингвистическое исследование оказывается необходимым в уголовных делах о клевете, об оскорблении, о разжигании межнациональной розни и в гражданских делах о защите чести, достоинства и деловой репута ции.

Объем статьи не позволяет мне рассказать обо всех типах лингвистической экспертизы. Так, особый тип исследования — это автороведческая экспертиза. Очень часто бывает нужно установить, адекватно ли пересказ передает смысл исходного текста. В делах о клевете приходится выяснять, идет ли речь в спорном фрагменте текста именно об истце. Лингвистическая экспертиза бывает также необходима в делах о недобросовестной рекламе, неэтичной конкуренции и т. п.

При этом конкретные задачи, которые ставятся перед лингвистом, могут быть совершенно разными. Например, в гражданском деле о защите чести, достоинства и деловой репутации истец считает, что ответчик распространил ложные сведения о совершении истцом аморальных или противоправных действий, причем сведения эти представлены «в форме утверждения». Заметим, что за мнения, оценки, предположения судить нельзя: у нас свобода слова. Если только эти мнения и оценки не высказаны в непристойной форме — тогда это уже уголовщина.

Таким образом, от лингвиста требуется установить, есть ли в тексте сведения негативного характера, относящиеся именно к истцу, выражены ли они в форме утверждений об имевших или якобы имевших место фактах и в самом ли деле в нем утверждается, что истец совершил аморальные, а возможно, и противоправные действия. Устанавливать, истинны или ложны сообщаемые сведения — это, конечно, уже не дело лингвиста. Отделить в тексте утверждения от мнений — задача часто нетривиальная, и без помощи лингвиста ее не разрешить. Сделать это не всегда легко, даже когда речь идет об истолковании одного слова.

Большинство слов многозначны, и зачастую разные значения предполагают абсолютно разную интерпретацию высказывания, а следовательно, и его юридическую квалификацию. А как доказать, что имелось в виду одно значение слова, а не другое?

В большинстве случаев это позволяет установить контекст, поскольку значения многозначного слова различаются своими конструктивными, сочетаемостными, стилистическими, интонационными и другими свойствами. Приведу несколько примеров.

В одной из публикаций про некоего чиновника было сказано, что он работает на «Кавказ-центр». От экспертов требовалось установить, в каком из значений в данном случае употреблено слово работать. То есть идет ли речь о сознательной, целенаправленной, возможно, оплаченной деятельности либо же глагол работать просто означает деятельность, которая объективно приносит кому-то пользу (ср.: Время работает на нас). От ответа на этот вопрос зависело решение суда о том, содержит ли данная фраза утверждение или мнение, что, в свою очередь, влияло на исход всего дела. Оказывается, второе значение глагола работать (Время работает на нас) не реализуется в сочетании с именами лиц. Поэтому здесь слово работает можно истолковать только как целенаправленную деятельность.

Другой пример. В деле шла речь о публикации, в которой, в частности, сообщалось, что истец выкрикивал скверные слова. Истец считал, что его обвинили в использовании нецензурной брани, а ответчик утверждал, что имел в виду просто злые слова. В «Возражениях по существу предъявленного иска» имелось указание на многозначность слова скверный (со ссылкой на толковый словарь Ожегова). Однако ответчик не учел того обстоятельства, что в различных контекстах реализуются разные значения многозначного слова, и в сочетании скверные слова слово скверный понимается единственным образом — как «непристойный». В русском языке есть даже слово сквернословие, которое обозначает непристойную брань.



Источник: "Отечественные записки", № 2 (23) (2005),








Рекомендованные материалы



Шаги командора

«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.


Полицейская идиллия

Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»