26.02.2006 | Общество / Религия

Отцы и «деды»

Вместо укрепления рядов российской армии институт полковых священников может привести к еще большему их разобщению

Волна скандалов с дедовщиной, в очередной раз потрясшая нашу армию, заставляет военных судорожно искать выход из почти безвыходного положения. Недавно вновь была извлечена на свет божий муссировавшаяся все 90-е годы идея возрождения института полковых священников.

Собственно, у армии давно уже налажены неплохие отношения с православной церковью (де-факто войска окормляют около 2 тыс. батюшек). Главным сторонником закрепления этих отношений де-юре является сейчас председатель синодального отдела по взаимодействию с ВС отец Дмитрий Смирнов – весьма влиятельная фигура в патриархии.

Отец Дмитрий – человек умный. На презентации проекта, созревшего в недрах Главной военной прокуратуры, он даже подсказывал слегка растерянным генералам, как отвечать на каверзные вопросы журналистов и экспертов по церковно-государственным отношениям. Журналисты и эксперты заметили, в частности, что благая в общем-то идея возродить институт капелланов ставит под удар конституционный принцип отделения церкви от государства. На эти резонные доводы Смирнов не менее резонно возразил, что институт капелланов имеется даже в США, где церковь и государство разделены крепкой стеной.

Священники действительно играют большую роль в американской армии, особенно сейчас, когда ей приходится вести боевые действия. Интересно, однако, понять, как именно они ее играют. Тогда западный опыт, на который охотно, но путанно ссылается отец Дмитрий, предстанет перед нами в новом свете.

Недавно мне довелось беседовать с капелланом ВМС США. Он епископал (эта протестантская церковь одна из самых уважаемых и либеральных в Америке), и скажем сразу – с толерантностью у него все в порядке. По нашим понятиям даже зашкаливает. Так вот, по уставу он должен окормлять солдат вне зависимости от их вероисповедания (роскошь молиться со «своими» священниками американские военные могут позволить лишь на крупных базах). Нашему капеллану нередко приходилось молиться не только вместе с мусульманами и евреями (все же свой брат – монотеист), но и с индусами и неояычниками.

К какому же богу в таком случае обращаться? Можно и к Христу (формального запрета нет), но армейское начальство настоятельно советует обходиться без имени. Чтобы солдаты потом не жаловались, что капеллан занимается прозелитизмом, то есть обращает в свою веру, пользуясь служебным положением.

Этот дух безбрежного экуменизма, царящий в ВС США, даже у сверхлиберального капеллана вызывал некоторый дискомфорт.

Фундаменталистам в американской армии приходится совсем туго. Парадоксально, но по мере роста вынужденного экуменизма капелланов из фундаменталистов приходит в нее все больше. Молиться безымянному богу, в отличие от моего собеседника, они категорически не желают. Более того, мечтают, чтобы имя Христа было на устах и у людей другой веры. И вот армейское начальство при всем уважении к их высокому боевому духу (они-то, в отличие от изъеденных рефлексией либералов, не разделяющих военный пыл президента Буша, готовы проливать за свою страну кровь) подвергает фундаменталистов дисциплинарным взысканиям, а то и вовсе гонит из армии.

На первый взгляд вся эта вымученная политкорректность только разлагает боевой дух. Но только на первый. Любая армия выше всего ставит единство и сплоченность своих рядов.

Но религия может не только укреплять это единство, оздоровляя моральный климат, воспитывая патриотизм и прочее. Она может вести и к вещам диаметрально противоположным.

Патриотизм в таком случае вырождается в чувство конфессиональной исключительности, мораль – в чувство морального превосходства. Такая опасность существует даже в странах без большого религиозного разнообразия и отлично осознается институтом капелланов. Например, в Швейцарии капелланы представляют всего две церкви – реформатскую и католическую, но стараются не педалировать различия и работают с общей паствой.

В армиях поликонфессиональных стран дух толерантности даже более силен, чем в обществе в целом.

У нас этим духом и не пахнет. Отец Дмитрий, например, в одной из своих проповедей посоветовал пастве бросать кирпичи в окна сектантских проповедников, чтоб неповадно было. По сравнению с этой простодушной рекомендацией религиозный пыл американских фундаменталистов, вызывающий такой напряг у их начальства, кажется вершиной толерантности. Один из этих фундаменталистов, жалуясь корреспонденту «Нью-Йорк таймс» на то, что с ним отказались продлить контракт, бил себя в грудь и утверждал, что лично помог неоязычнику-викканину (их в американской армии развелось столько, что в капелланском справочнике им посвящена отдельная глава) отпраздновать день весеннего солнцестояния, а также наладил бесперебойную подачу кошерной пищи иудею и халяльной – мусульманину. Отец Дмитрий Смирнов божится, что в российской армии иудея, да еще верующего, не сыщешь днем с огнем. Поверим ему на слово. Но в отношении мусульман этого точно не скажешь. И сколько бы ни говорил отец-протоиерей, что в нем самом течет татарская кровь и мусульман он любит как братьев, названые братья ему не верят. Они, конечно, не сектанты, но им все равно страшно.

Во всяком случае, сопредседатель Совета муфтиев России Нафигулла Аширов уже сделал заявление, что к возрождению полкового священства в том варианте, какой предлагает РПЦ, его единоверцы не готовы.

Иными словами, вместо укрепления рядов российской армии предложенная идея может привести к еще большему их разобщению.

Можно, конечно, предположить, что, официально влившись в армейские ряды, наши батюшки примут условия игры и не будут призывать хулу на головы солдат-безбожников и пытаться обратить в истинную веру солдат-иноверцев. То есть армия, вынужденная пестовать в своих многонациональных рядах дух толерантности, в одночасье превратит их в завзятых экуменистов. Но пока поверить в это так же сложно, как предположить, что «деды» российской армии в ближайшее время станут для новобранцев родными отцами.  

Источник: Газета.Ru, 20.02.2006,