Кто спорит, слово волнительный никак не назовешь нейтральным. Более того, оно входит в список дежурных речевых шероховатостей, который легко воспроизведет каждый культурный носитель русского языка, будучи разбуженным среди ночи. Проблема не в этом.

Ужасно, ужасно печально. Нашего прекрасного Виктора Марковича Живова, замечательного филолога и просветителя, чудного человека, который до смешного соответствовал своей фамилии — прямо как герой какой-нибудь пьесы XVlll века, — больше нет с нами.

В последнее время много историй про язык, но лингвистически не очень интересных. Вот звонят, спрашивают: как вы, мол, относитесь к тому, что Госдума запретила мат в СМИ? Встречный вопрос: можно ли запретить то, что и раньше было запрещено?

В последнее время в разных интернет-дискуссиях то и дело можно прочитать, что не надо, мол, переходить на личности. Вот, в частности, эта тема звучит в связи с перепиской всеми нами любимого М. Гельфанда с не всеми нами любимым А. Илларионовым.

Год назад был митинг на Пушкинской и у меня был плакат «5 марта. Дыхание Чейн-Стокса», я убедилась, что понимают его, увы, не многие – особенно среди молодежи. Но зато те, кто понимал, те ОЧЕНЬ понимали. Особенно старики.

У многих людей такое странное представление, будто где-то существуют некие незыблемые языковые нормы, записанные на скрижалях какого-то небесного Розенталя, и каждый человек должен им следовать, если только он хочет хорошо владеть русским языком.