Развернутый от конца к началу (читатель с первых страниц знает, что произойдет с героями, но смотрит на них словно бы сквозь толщу воды, не в силах окликнуть или предостеречь), единственный роман Арундати Рой — это одновременно и роман воспитания, и восхитительная этнографическая проза, и социальная драма, и один из самых душераздирающе-пронзительных текстов, написанных по-английски за последние пару десятилетий.

Медленно и постепенно, без резких движений, Улицкая дотачивает, дорабатывает в своих текстах некую нашу важнейшую культурную универсалию — формирует общий знаменатель, на который при желании может себя поделить более или менее любой житель нашей страны. И тот колоссальный успех, которым пользуются книги Улицкой, лучшее подтверждение тому, что потребность в подобной универсалии — самая насущная, а выбранный вектор движения — правильный. «Лестница Якова» — еще один шаг в ту же сторону.

Светлана Алексиевич: "В Европе задаются вопросом: почему эта бездна страданий, этот трагический опыт не конвертировался в свободу, почему мы снова и снова мы к нему возвращаемся, что это за люди, которые не могут разорвать свою цепь? И в моих книгах как раз они находят ответ".

Мне нравится, что в этот раз в зону общественного внимания попал жанр, не считающийся — в отличие, скажет, от романного жанра — магистральным. Этот жанр, который лично мне представляется на сегодняшний день, может быть, самым адекватным времени, принято называть нон-фикшн.

Но давайте лучше посмотрим в таблицы, которые не так загадочны, как рассуждения о суммарных среднестатистических тиражах, их тоже печатают каждый год. Это топ-двадцатка, список самых издаваемых в России авторов – то есть тех, кого реально читает русскоязычный мир. Есть список для взрослых и есть для детей. И вот тут начинается самое интересное.

Наша культура — военная. Признается или религиозный экстаз, или идеология, и совсем нет рефлексии, что ты один на один с космосом. Абсолютно отсутствует у нас такой подход. И поэтому казаки с нагайками решают, ставить Набокова или не ставить, он писатель или кто. А человек — это бездна.