публикация:
Стенгазета
Автор: Владислав Куденко. На момент написания работы ученик 10 класса гимназии, г. Руза, Московская область. Научный руководитель Светлана Александровна Смирнова. 3-я премия XX Всероссийского конкурса «Человек в истории. Россия – ХХ век», Международный Мемориал
В моей семье хранятся дневники моего прадеда. Когда-то их было больше, но сохранились всего три части: «Палтуня», «Да здравствует Родина!» и «Последний шанс». На обложке Павел Евтихиевич написал: «Роман». В своем «романе» он ведет повествование от третьего лица.
«Иди, сынок. Да поможет тебе Бог и добрые люди» – этими словами начинаются воспоминания моего прадеда. А было ему 12 лет. И отправился Палтуня (Пантелеймон) в неизвестность, так как в деревне был страшный голод. «Кажется, и природа, и люди, и Бог были обижены на эту деревню, кажется, все они мстили ей, мучили, терзали. Покосившиеся избушки с покрытыми крышами соломой, разваливающаяся изгородь дворов, заросших бурьяном, напоминала каждому, кто заходил в эту деревню, о ее бедности, о тяжелой жизни ее жителей».
Татьяна Афанасьевна, спасая своего сына от голодной смерти, отправила его в колхоз, который только начинал зарождаться, надеясь, что ему дадут там работу.
А работать ее сын умел: «с 5 лет стал пасти гусей, с 7 – погонял лошадей при вспашке, с 8 – копал, садил, полол, с 9 лет возил, носил, косил». Она собрала в дорогу всё, что могла найти самое лучшее, «в сумку положила краюху хлеба, занятую у соседки, 10 сваренных в мундире картошек и две спеченные свеклы». На этих продуктах в то время человек мог прожить неделю.
В 1932–1933 годах в Украине, а именно там жил Палтуня в деревне Красиловка Бахмачского района Черниговской области, свирепствовал страшный голод, известный как голодомор. Люди ели лебеду и крапиву, клевер и люцерну. Во всей республике от голода умерло от 3–3,5 миллиона человек. Павел Евтихиевич так описывает эту страшную смерть: «Видел, как умирают с голода. Пухнут ноги и руки. Кожа становится натянутой, тонкой. Человек уже не может встать на ноги, часто просит пить. Умирает долго, мучительно».
Одной из причин голодомора был план хлебозаготовок. У крестьян, которые не могли выполнить планы хлебозаготовок и задолжали государству зерно, конфисковывали любое другое продовольствие. Комиссары с красноармейцами и представителями бедноты обыскивали весь дом и находили самые тайные схроны. Мой прадед хорошо запомнил, как выносили из их дома последний «излишек» зерна, последние 30 кг: «…зашли в избу уполномоченный района, комбедовец Легкий и два сельских исполнителя. Мама очень плакала… клялась, что нет больше зерна… говорила уполномоченному: “Видишь сколько детей, все еще малые!” Уполномоченный сказал: “Зачем столько настрогала детей, что кормить нечем? Хлеб нужен рабочему классу, Москве, Питеру”. И тут же дал команду искать зерно.
Железными прутьями шныряли в глиняный пол в хате, в сенях и в кладовке, но нигде не было никакого зерна… В доме уже неделю совсем не было хлеба.
При обыске заглянул на печку, и увидал зерно, которое мама высыпала, чтобы подсушить и смолоть, его тут же собрали в мешок и вынесли на подводу. Плакала мать, плакали все дети».
В cемье Палтуни было восемь детей. Мама одна заботилась обо всех, отец умер. «Отец, будучи тяжело раненым в годы гражданской войны, не выдержал обрушившейся на семью нищеты и голода, умер… Он всё стремился отдать детям, подорванный тяжелым ранением организм быстро истощался, и перестало биться сердце человека, который был добрым и сердечным мужем и отцом».
Палтуню взяли на работу в колхоз, работать на ферме. «Обязанность оказалась не сложной. Чистить молодняк – это значило вооружиться щеткой и скребком. Скребок в левой руке, щетка в правой и чисть себе животное».
Палтуня был рад, работал усердно. А особенно его обрадовало то, что три раза в день давали чечевичную похлебку, 500 г хлеба на день и ему разрешили брать морковь, которой кормили животных на ферме. Жить его определили здесь же на ферме. Спал он, «набросав соломы в кормушку, которая была его постелью на ночь».
А через неделю ему дали место в общежитии. Раз в месяц давали выходной, можно было навестить родных. Люди, которые приходили «на наряд» в колхоз из ближайших деревень, платы не требовали: «три раза в день чечевичный или гороховый суп и три раза по 200 грамм хлеба. Это была такая оплата, получать которую каждый считал за большое счастье. Суп съедали, а хлеб заворачивали в тряпицу, прятали в карманы, чтобы унести умирающим от голода детям, престарелым отцам и матерям». Так же поступал и Палтуня, хлеб он берег для своих родных.
Наступил самый трудный период года. Всё, что оставалось из прошлого урожая, съели, а новый еще не созрел. В это время Палтуню наняли пасти корову за пол-литра молока в день. «Появились случаи хищения коров, кур и других животных у зажиточных крестьян. В это время особо ощущалась вражда между беднотой и зажиточными крестьянами. Но они только считались зажиточными. На самом деле они были бедные. Если была еще пташка, то это уже богатый, а если корова, то кулак». В деревне, насчитывавшей 520 дворов, коровы были дворах в 20-ти. Дети, выгнав коров на пастбище, не заводили игр, а садились в кружок и говорили о еде. «От сильного истощения кружилась голова, а иногда теряли сознания. Все искали в своих пустых карманах нет ли чего съедобного. Чаще всего находилось у кого-нибудь в бутылке пара глотков молока, которая неизменно отдавалась потерявшему сознание». Палтуня ежедневно получал пол-литра молока, половину он отливал дома маме, а на четвертушку должен был питаться целые сутки.
Осенью Палтуня носил воду людям, которые работали в поле. «12-летнему мальчику приходилось носить по два ведра воды на расстояние иногда больше километра».
В течение нескольких лет Палтуня подрабатывал на сезонных работах. Как-то весной Палтуня отправился в колхоз, чтобы получить работу. Работы не было.
«Он знал, что появление его дома принесет маме только переживание. Нет, думал он, лучше перенести самому, хоть какое лишение, лишь бы хоть частицу их забрать от мамы».
Он шел целый день, а ночью пробрался на ферму, где лежала заветная морковь… Но его поймал сторож. «Тут же сильной рукой был схвачен. Схвачен за ворот. Изгнившая до предела изношенная одежда затрещала…. Сторож бросил Палтуню на пол и начал усердно стегать кнутом… Он терпеливо переносил боль, не просил пощады, не плакал и не кричал». Сторож привязал Палтуню к столбу и пообещал отвести утром к управляющему. Ночью мальчик сумел освободиться и убежать. Целую неделю родные лечили Палтуню. А когда раны зажили, мама сама пошла к управляющему и упросила взять его на работу.
Всю весну и лето проработал он в колхозе. Осенью помогал в уборке урожая. А потом пахал землю. «Пахали тогда быками. Взрослые мужчины удерживали плуг, а подросток погонял быков... продолжалась работа 10 часов… Ноги от десятичасовой ходьбы и многочисленных ранений к вечеру становились как деревянные».
Работу выполнял разную. Зимой собирал золу. «Около дворов кадровых рабочих колхоза стояли бочки, в которые выносили золу. Бочки надо было поставить на сани, их помешалось четыре штуки и везти в поле. Там опрокинуть их, высыпать золу, а пустые бочки вновь развести и установить на прежних местах». Подвозил горючее и воду к тракторам, которых в колхозе было 3 штуки. «Они больше простаивали. Вспашку, как и ранее, производили быками». В это время впервые начали выдавать зарплату – после вычета за питание оставалось 6–7 рублей.
В деревне была 3-летняя школа. «Учеба была трудной. Не было бумаги, карандашей. Каждый ученик носил деревянную доску и кусочек мыла». Палтуня учился на отлично, но в школу ходил редко. Когда была работа в колхозе – работал. Зимой в школу не ходил – не было теплой одежды и обуви. Но ему нравилось учиться. И когда в колхозе стали давать зарплату, то половину своего заработка он тратил на тетради, книги и карандаши.
Зимой стояли сильные морозы, а Палтуня ходил в школу в резиновых галошах, ноги обматывал тряпьем. И однажды, возвращаясь домой, обморозил пальцы ног.
Выручил дед Рубан, который жил по соседству. Он научил плести валенки из соломы: «мама внесла в дом соломы и тут же коллективно под руководством деда Рубана начали изготовлять валенки: из соломы плели косу такую длинную, метров пять. Потом ее скручивали в форму валенок, сшивали один ряд к другому шпагатом. Низ валенок прибивался к деревянной доске, служившей подошвой». Вот в таких валенках Палтуня проходил в школу всю зиму.
Мой прадед закончил только 6 классов, надо было работать, поднимать младших сестер и братьев: «Старший брат сказал: “Школа кормить тебя не будет. Работаешь и работай, пока есть возможность”. Брат ушел, Палтуня долго и горько плакал… он плакал по школе, которую пришлось оставить, о том, что голодный и полураздетый, оплакивал свою тяжелую детскую долю».
Палтуня стал работать в колхозе постоянно. Ему выделили каморку в клубе, где он жил вместе со своим новым другом Петей. После работы они любили читать, особенно им нравились читать книги про путешественников. Но однажды Петя принес книгу «Вопросы ленинизма». Палтуня заинтересовался этой книгой. Потом он одолел «Историю ВКП(б)», «Капитал», «Диалектику природы» Энгельса.
«Палтуня быстро пришел к убеждению, что марксизм-ленинизм единственно правильная наука для трудящихся, для обездоленных, для угнетенных и бесправных». И когда летом в колхоз приехал секретарь райкома комсомола с задачей создать комсомольскую ячейку, то Палтуня решил вступить в комсомол. В члены ВЛКСМ его приняли 2 ноября 1938 года.
В колхозе создали комсомольскую ячейку, в ней было два человека – Палтуня и его друг Петя. Одним из комсомольских заданий была заготовка дров – в степном районе это всегда очень важно. Было решено разобрать на дрова церковь в соседнем селе. С комсомольцами отправили еще четырех рабочих. «По прибытию в село рабочие приступили к делу, и через каких-то 20 минут были окружены плотным кольцом крестьян, протестующих разрушению церкви… верующие как осатанелые набросились на рабочих, повязали всех веревками, привязали к саням и пустили коней по дороге к колхозу». Комсомольцы обратились в райком. Им был выделен сотрудник ГПУ. На второй день вновь поехали в село, «работник ГПУ стоял у раскрытых ворот ограды церкви. Застучали топоры, вниз летела кровля, потом и бревна стен. Старухи до тошноты выли, проклиная рабочих, но никто не решился зайти во двор». На обратной дороге сотрудник ГПУ был убит.
Как-то осенью Палтуню вызвали в райком комсомола и предложили поработать учителем. В стране шла борьба с неграмотностью. Палтуня организовал 2 класса: «из списка рабочих колхоза были выбраны все, кто был совсем неграмотен. Их было 60 человек… второй список был, кто окончил 1 и 2 класс. Таких было 36 человек». Возраст учеников – от 11 до 52 лет. Перед посевными работами организовали экзамен: «комиссия была представительная – от районо, от райкома комсомола, администрации колхоза и профкома». Все экзамены сдали, и большинство получило отличную оценку.
Окончание следует
4 октября 2016 года Минюст РФ внес Международный Мемориал в реестр «некоммерческих организаций, выполняющих функцию иностранного агента».
Мы обжалуем это решение в суде
