Спектакль «И дольше века длится день»,Творческое объединение «Таратумб» и Московский Музей истории ГУЛАГа, Режиссеры: Антон Калипанов, Ольга Шайдуллина
Текст: Анна Казарина
Бородатый мужчина выходит к сцене с помятой алюминиевой крышкой от кастрюли. Аккуратно поворачивая железку в руках, он рассказывает ее историю: крышка была найдена на Чукотке, в местах бывших лагерей ГУЛАГа. И принадлежала некому Тажибеку – нацарапанные буквы до сих пор можно прочесть. Мужчина оставляет крышку на сцене: вместе с другими лагерными вещами она станет участницей кукольной мистерии по роману Чингиза Айтматова «И дольше века длится день», получившей в этом году «Золотую маску» за лучший спектакль.
Этот мужчина – Роман Романов, директор Музея истории ГУЛАГа, где спектакль и проходит. Он также продюсер этой постановки, созданной музеем совместно с творческим объединением «Таратумб», специализирующемся на театре кукол. Для частного театра это первая постановка для взрослых, для российского театра кукол – первый документальный спектакль.
Помимо крышки на сцене возникают и другие экспонаты музея: лагерная кружка заменяет при стирке таз, гильза снаряда превращается в головной вагон поезда, потертые газовые фонари оборачиваются домами поселка. Реальный артефакт становится участником, героем театральной постановки. Куклы так же невелики, как и предметы, их песочные лица, выцветшая поношенная одежда – подстать ржавым экспонатам. Именно здесь, в объектном театре, где персонажами выступают не люди, а куклы, помятые кружки и консервные банки, получая новую жизнь, сами рассказывают о своем прошлом. Вместе с куклами они обретают голос.
В центре камерной сцены музея сооружена круглая платформа, по кромке которой проходит поезд – он с шумом врывается в этот спокойный, забытый всеми мир, засыпанный песком. Его населяют крохотные куклы – художник Виктор Никоненко придал им реалистичные лица, живые в застывшей мимике. В спектакле представлены разные системы кукол, в том числе марионетки и тростевые. Но главные персонажи выполнены в виде почти статичных шарнирных – их неподвижность концентрирует зрителя на тексте Айтматова.
В многослойном романе «И дольше века длится день» есть и фантазии будущего с инопланетянами, и легенды прошлого с манкуртами. Но режиссерам интересна лишь одна линия, что перекликается не столько со спецификой места, Музеем ГУЛАГа, сколько с нашим настоящим. Спектакль построен на истории жизни Абуталипа Куттыбаева, беглеца из немецкого плена, а после югославского партизана. Не простив ему прошлое, Советский Союз постепенно выдавливает его не только с большой земли, но из жизни вообще.
Круглая платформа замкнутого в себе мирка только что была поселком, но превращается в стол для допроса, стоит появиться на нем горбатой лампе, а в центре удобно разложить локти офицеру КГБ. Актеры в живом плане здесь представляют государственную власть: в погонах и фуражках они буквально нависают над крохотными куклами. На игре масштабов показано, каким маленьким рядом с вершителями правосудия оказывается обычный человек. Офицеру ничего не стоит усадить Куттыбаева на свой подстаканник и наблюдать, как скромная кукла складывается все больше с каждой фразой наглого и преувеличенно громкого следователя.
Куклы существуют здесь наравне с экспонатами Музея ГУЛАГа, оживая с ними вместе. Музейные подлинники не закрыты стеклами, к ним не приделаны пояснительные таблички: они находятся в общем пространстве сценографии. Но десакрализация музейных объектов мнимая – в этой близости сильнее осознается, что за каждым ржавым черпаком из консервной банки стоит история и чья-то жизнь.
Софья Толстая в спектакле - уставшая и потерянная женщина, поглощенная тенью славы своего мужа. Они живут с Львом в одном доме, однако она скучает по мужу, будто он уже где-то далеко. Великий Толстой ни разу не появляется и на сцене - мы слышим только его голос.
Вы садитесь в машину времени и переноситесь на окраину Екатеринбурга под конец прошлого тысячелетия. Атмосфера угрюмой периферии города, когда в стране раздрай (да и в головах людей тоже), а на календаре конец 90-х годов передается и за счет вида артистов: кожаные куртки, шапки-формовки, свитера, как у Бодрова, и обстановки в квартире-библиотеке-троллейбусе, и синтового саундтрека от дуэта Stolen loops.
