<strong>Автор: Богдана Кантомирова. На момент написания работы ученица 8 класса Волгоградской школы-интерната «Созвездие», х. Перекопка, Волгоградская область. 3-я премия 18 Всероссийского конкурса «Человек в истории. Россия – ХХ век», Международный Мемориал.
Мой прадед, Михаил Сергеевич Скрынников, родился в 1921 г. Сразу после окончания средней школы в селе Заветном Ростовской области в 1941 г. был призван в ряды Красной Армии. Прошёл всю войну в звании сержанта. Войну закончил в Кёнигсберге. Демобилизовавшись в 1946 г., пришёл работать в школу, поступил на заочное отделение физико-математического факультета Ставропольского педагогического института, а закончил исторический. После свадьбы Тая, моя прабабушка, переехала к мужу, в село Торговое Ростовской области. Началась их совместная учительская жизнь, очень неспокойная, потому что на одном месте долго не приходилось работать – учителей в те годы сильно не хватало, а два учителя в семье – это уже половина учительского коллектива деревенской семилетней школы.
У них уже было трое детей, старшая дочь Светлана – моя бабушка. Детские сады в деревне того времени были редкостью, а матерям нужно было работать. Поэтому детишки подолгу жили у бабушек и дедушек.
Вот так до самой школы дети жили в Кегульте. Вместе с ними жили Валерик и Люда, дети другой бабушкиной дочери – Фаины, а Фаина работала учителем в калмыцком поселке Шатта. И за старым столом собирался теперь настоящий детский сад – дети от 2 до 7 лет, уже третье поколение семьи Кириленко. Моя бабушка вспоминает: «Росли мы, как все дети. Только родителям было не до нас, они работали. Может быть, и к лучшему: нас везде брали с собой, мы помогали бабушке и дедушке во всех делах, незаметно приучались к деревенскому труду. Я никогда не видела бабушку раздраженной, а дедушка нас всех любил и баловал».
В 1954 году Света и Люда пошли в школу. В Фомине открылась детская площадка, и родители забрали детей к себе. Прадед к тому времени уже окончил Ставропольский педагогический институт, стал директором Фоминовской семилетней (с 1962 года – восьмилетней) школы.
Получили жилье в очень старом, но довольно просторном, по тем меркам, доме с большим подвалом. В один из приездов моих прадеда и прабабушки в Кегульту прапрабабушка (прапрадед Марк умер в 1956 году) предложила дочери забрать стол себе: «У меня семья стала небольшая. А у вас дети – возьмите стол, вам он нужнее». Так стол «переехал» на новое место жительства – в Ростовскую область, в семью Скрынниковых.
Теперь у него появилось другое назначение. Определили для него место в подвале, на него ставили разные банки с вареньями и соленьями на зиму. Варенье варили вишневое, о других в деревне и не слышали. Сейчас такого варенья не варят: после долгого-долгого уваривания его остужали, накладывали в стеклянные банки, закрывали пергаментной бумагой, использованной металлической крышкой от стеклянной банки (для твердости крышки, чтобы не продавить!), потом тряпочкой, обвязывали и выносили в погреб.
Если учесть, что варили его на керогазе или примусе (газа в деревнях того времени не было) в большом, непременно медном тазу, то становится ясно, что это – целый ритуал. Но и варенье получалось очень душистое, густое, вкуснейшее. Таким образом, на столе появлялись несколько банок с вишнёвым вареньем.
Огурцы и помидоры солили в больших бочонках, которые стояли рядом со столом. А осенью к банкам с вареньем добавлялись 10-литровые банки (их почему-то называли бутылями) с мочёным тёрном – вкуснейшим лакомством, которое любила вся семья. За речкой, которая летом пересыхала, были труднопроходимые заросли терновника, и в конце октября, когда он поспевал и после первых, еще слабеньких заморозков, вся семья выходила на сбор его ягод. Это было не очень увлекательное занятие: самые вкусные ягоды – мелкие, да еще ветки колются. Организовывал сбор ягод прадед, он же руководил процессом мочения тёрна – не доверял никому это дело. Учительские семьи никогда не были особенно богатыми, и забота о пропитании семьи всегда была актуальной. А стол – хранитель продуктов – добросовестно выполнял свои обязанности до 1999 года. Моя мама подтвердила это. Еще до школы, а потом на летних каникулах она жила в Фомине у своих бабушки и дедушки. В самых ранних воспоминаниях подвал был таинственным подземельем, в котором непременно хотелось играть, исследовать его таинственные углы – тут было несколько смежных помещений.
Стол был живым монстром – с горбом банок, отливающих мутным блеском, если направить туда фонарный луч. Стол сначала был выше мамы, потом она уже стала вровень со столом и могла даже принести что-нибудь по поручению старших. Потом стол становился все ниже и терял свою таинственность.
Дети Михаила и Таисы выросли, получили специальности, стали работать, создали свои семьи и разъехались из Фомина кто куда. Михаил Сергеевич умер в 1989 году, прабабушка Тая осталась жить одна. Жить в деревне одной трудно: нужно носить воду с улицы, уголь, дрова, да и ветхий домик потихоньку разрушался. Было решено, что прабабушка переедет жить к старшей дочери Светлане в Волгоградскую область. Осенью 1999 года за ней приехал мой дедушка. Погрузили на грузовик прабабушкино нехитрое имущество, прощаясь, обошли дом. В подвале дедушка увидел стол, и ему почему-то не захотелось оставлять его в пустом доме. Места в КАМАЗе было еще много, и стол решено было взять с собой. Так стол опять поменял место жительства, переехал уже в Волгоградскую область. И поселился в семье Простоквашиных.
После почти сорокалетнего пребывания в подвале стол постарел: подгнили ножки и часть столешницы. Дедушка рассказал: «Мне пришлось его немного подреставрировать: удалить испортившуюся часть, укоротив столешницу, укрепить ножки, покрасить».
Стол было решено поставить в беседке, где летом собирается много гостей, устраиваются чаепития, отмечаются семейные праздники. Так стол вернулся, если можно так сказать, к своему первоначальному предназначению. Мой дедушка из многодетной семьи: у его родителей было семеро детей. Множество родственников часто приезжали, приходили к нам – за столом в беседке обсуждались и решались главные семейные дела, там же женщины делились кулинарными рецептами, готовили продукты к зиме. Я помню, здесь отмечались главные семейные юбилеи, дни рождения, свадьбы. Каждый год приезжают дедушкины родственники с Севера, из Тамбова, друзья из Тюменской области, бабушкины – из Ростовской области. Гостям в нашем доме всегда рады. К бабушке заглядывают ее бывшие ученики, посидят, поговорят о своих делах. Но самые частые гости – внуки. Их у бабушки и дедушки уже шесть, есть даже правнучка.
Хотя мы не считаем себя гостями – мы с сестрой выросли здесь, в Перекопке, это наш дом. И с этим столом у нас есть свои секреты.
Пока не готов обед, пока не наступило время ужина, есть несколько заветных часов – можно посидеть в беседке и пораскрашивать журналы, посмотреть на дорогу, чтобы перехватить почтальона – а вдруг письмо? – и тогда мы все тут, за столом, соберемся и прочитаем его; можно вынести игрушечную швейную машину и в конце концов можно поработать. А у сестры это любимое место для письма – здесь она писала свои первые стихи (мы их тут и слушали), здесь она придумывала хитроумные карты для поиска сокровищ (спрячет игрушку в саду, а потом рисует карту, чтобы я нашла). Здесь мы все вместе ждали возвращения мамы – она работала и училась в аспирантуре в Волгограде, а каждую пятницу приезжала к нам.
10 августа 2016 года дедушкина сестра бабушка Люба, которая живёт в Воронежской области, собрала детей и внуков и повезла в Волгоград показать достопримечательности города. На обратной дороге заехали к нам. Мы сидели за столом в беседке, пили чай, ели фрукты, общались, бегали по саду, катались на качелях. За столом собрались три поколения нашей семьи. Я думаю, что это не последняя наша встреча, и всё еще впереди. А стол будет нас ждать – у него еще много работы.
4 октября 2016 года Минюст РФ внес Международный Мемориал в реестр «некоммерческих организаций, выполняющих функцию иностранного агента».
Мы обжалуем это решение в суде
