Автор: Полина Герасименко, на момент написания работы ученица 10 класса гимназия № 33, г. Ульяновск. Научный руководитель Галина Павловна Красильникова. 3-я премия VIII Всероссийского конкурса «Человек в истории. Россия – ХХ век», Международный Мемориал
Пока жива моя 83-летняя бабушка, ее дети, многое знающие о своих родителях и дедах, пока есть свидетельства прошлого, я думаю, важно приобщиться к этому прошлому, чтобы и мои дети и внуки могли черпать силу духа и воли у ушедшего поколения.
Просто хочется разобраться в нашей запутанной истории на примере моей семьи.
В моем распоряжении старые фотографии, документы, личные вещи, воспоминания взрослых моей семьи. А вспомнить есть что: переселение прадедов из Центральной России в Сибирь в годы аграрной реформы Столыпина, раскулачивание и спецпереселение на север Сибири, где отбывали еще и наказание в лагерях и откуда были освобождены через 20 лет, а затем вынужденное переселение из Казахстана уже моих родителей после распада Советского Союза.
К сожалению, обратиться к архивным документам периода раскулачивания у меня нет возможности, т.к. мы теперь живем далеко от Алтая. Часть этих документов, судя по ответам из УВД Томской области, не сохранилась, некоторые документы нам были высланы после реабилитации 1991 г. по заявлению моего дяди А.П. Королькова.
Многое я узнала из воспоминаний моей бабушки, Корольковой (Сусловой) Анастасии Филипповны, мамы, Стеблевской (Корольковой) Татьяны Павловны, и тёти, Красильниковой (Корольковой) Галины Павловны.
В школьной энциклопедии «История России. XX век» в статье о столыпинской аграрной реформе написано, что «отдельной задачей реформы было переселение крестьян из центральных губерний в Сибирь и Степной край. Общее число переселенцев составило 3 млн/ 730 тыс. человек, из которых более 3 млн осталось в Сибири».
Среди этих 3 миллионов были мои прадеды: Степан Тихонович Корольков и Марфа Ивановна Королькова (Юнакова), Филипп Сафронович Суслов и Дарья Филипповна Суслова (Назарова). Первые были из Воронежской губернии, а вторые – из-под Курска и Орла.
У Корольковых до переселения было уже трое детей. Подробности переселения мне не известны. Поселились на Алтае, в селе Порожнее (сейчас в Шипуновском районе). До Первой мировой войны родилось еще три сына. Потом Степан был мобилизован на войну, воевал на Западном фронте (в Польше), где был тяжело ранен. Вернулся домой без левой руки. Но семья была большая, работящая. И крестьянское хозяйство пошло в гору. Семья росла. У Марфы Ивановны родилось еще четверо детей, в том числе в 1920 году и мой дед, Павел Степанович Корольков.
Дед, Павел Степанович, за год до своей смерти поехал в родные края. Нашел село, нашел родственников, которые вступили в колхоз, нашел пруд, в котором его отец разводил рыбу и который до сих пор называется Корольковский пруд. Почти шестьдесят лет прошло, как дед мальчишкой покинул село. А как жили плохо, бедно те, кто пошел в колхоз, так и продолжали бедствовать.
Колхоз уже к тому времени распался; колхозники получили свои наделы земли, но не знали, что с ними делать и чем обрабатывать, и сдавали наделы в аренду предприимчивым людям. Сами же бывшие колхозники выращивали картофель и гнали самогон. Дома бывших кулаков давно ушли на дрова. Грустно все это.
Когда второй прадед Филипп Сафронович Суслов ушел на войну (простые люди её называли германская война), первая его жена умерла при родах. Остался младенец. Филипп Сафронович вернулся с пулей в груди. Малышу нужна была мать. Когда пришли сватать Назарову Дарью, она плакала, не хотела идти за вдовца. Но жизнь у них сложилась. Прадед был спокойным, добрым, набожным. Родилось у них четверо детей. Дочь Анастасия (1923 года рождения) была любимой, так как пять девочек умерли в младенчестве.
Сначала прадед батрачил. Жили скромно, но НЭП и трудолюбие позволили разбогатеть.
Бабушка хорошо помнит большой деревянный дом, обитый тесом, ставни, расписанные цветами, большое хозяйство: 30 коров, 30 лошадей, гуся, простые сельскохозяйственные машины. Обязательно соблюдали пост, ходили в церковь. Сдавали продналог, а излишки продавали. Политикой не интересовались и не догадывались, что их ожидает.
Раскулачивание. Высылка. С точностью до вагона, до баржи было высчитано, сколько потребуется транспортных средств. Была спланирована потребность в войсках и охранниках. Всех намеченных на заклание разделили на три категории. Установили минимальный от общего числа раскулаченных процент для расстрелов, т.е. процент отнесенных к первой категории. Вторую категорию решено было выслать из родных мест в труднодоступные районы, третью лишить имущества и предоставить судьбе...
Сусловы попали в первую фазу раскулачивания. Отобрав все, их выслали на север зимой 1930 года.
Мне хочется понять, почему коммунисты не видели гибельности и преступности своих дел? Передо мной статья «Социалистическое хозяйство. Теоретические мысли по поводу русского опыта», написанная русским экономистом Б.Бруцкусом в 1921-1922 годах. Вот некоторые мысли автора: «...выбирать те экономические мероприятия, которые отвечают конкретным нуждам народа в данный исторический момент, а не те, которые приближают его к блаженному царству социализма», ...для вовлечения крестьян в плановое хозяйство рассматривать их как батраков, сидящими на государственной земле, обязанными вести хозяйство под диктовку власти и обязанными сдавать весь продукт государству...»
Но это значит оставить мелкое хозяйство при всех его слабых чертах и лишать его единственного преимущества – личной заинтересованности трудящегося в результатах его труда»? Но, видимо, взгляды экономистов большевиков не интересовали. Их интересовала только власть над людьми. И это точно раскрыл английский писатель Д.Оруэлл в романе «1984».
В феврале 1930 года семья Сусловых была отправлена на север Томской области, в Нарымский край, с. Колпашево, где потом и познакомились с раскулаченными Корольковыми. Сусловы вместе с другими спецпереселенцами ехали на санях, где по снегу, где по земле. С собой разрешили взять только самое необходимое. Бабушка рассказывает, что по дороге конвоиры их били, оскорбляли, издевались над ними. Когда можно было переночевать в селах, не разрешали. Заставляли ночевать на дороге. У Дарьи Филипповны был грудной ребенок. Она все время держала его возле тела. Пропало грудное молоко, стала жевать хлеб и давать мякиш через тряпочку. Для Филиппа Сафроновича места в санях не хватало, и он ходил всю ночь рядом, притопывал от холода ногами.
На новом месте пришлось рыть землянки. Первую весну и лето было очень трудно, питались в основном травами и ягодами, хлеб пекли пополам с лебедой. Потом стала спасать картошка. Бесплатная рабочая сила использовалась на лесоповале и лесосплаве.
Но жизнь и в ссылке продолжалась. Бывшие кулаки поставили избушки, дети стали ходить в школу. Бабушка закончила 5 классов, последний год пришлось учиться далеко от дома, жить на квартире у чужих людей, и школу пришлось оставить.
Спецпереселенцы должны были платить налоги, но это было почти невозможно, так как хозяйством обзавелись не сразу. За неуплату налогов привлекали к уголовной ответственности по статьям 60 и 61 уголовного кодекса. Мой дед, П.С. Корольков, был осужден в 1943 году на 2 года лишения свободы, освобожден в 1945 году, сидел в Итатском лагере Кемеровской области. Старший брат бабушки, Федор Суслов, отсидел на Колыме 12 лет. Он рассказывал, как однажды группу заключенных посадили в карцер в пещере, обвинив их в хищении золота. Пока шло расследование, им давали только хлеб и воду. Домой, где его уже не ждали, приехал лысый и без зубов.
Федора отправят в Магадан из-за драки в тюрьме г. Колпашево, куда его посадят за отцовские налоги. Но недоимки снова появились. И вот пришла очередь бабушки. Это была трагедия, ведь ей еще не было и 17 лет.
Вот строки из заявления бабушки в УВД Томской обл. 1992 г.: «...Шел суд над моим отцом. Во время заседания он предъявил справку, из которой ясно, что от налога он должен быть освобожден: ему в то время было 60 лет, с Первой мировой войны у него была пуля в груди, и он страдал пороком сердца. Прямо в зале суда отца освободили. Но кого-то надо было наказать за неуплату налогов. И так как старший брат мой уже отбывал срок в то время, меня осудили к двум годам лишения свободы по ст. 61. По фиктивному документу мне определили 1922 год рождения, это означало, что я совершеннолетняя и могу отвечать за отца. А мне было 16 лет. Я же не могла быть в 16 лет главой семьи. Да и какой налог, если не было хозяйства, сами голодовали. Меня, несовершеннолетнюю девчонку, взяли под конвой и в Колпашевскую тюрьму, потом в Томскую и этапом в Мариинские лагеря Кемеровской области. Просидела я один год и три месяца. Была амнистия в конце 1941 года, меня освободили...».
Окончание следует
4 октября 2016 года Минюст РФ внес Международный Мемориал в реестр «некоммерческих организаций, выполняющих функцию иностранного агента».
Мы обжалуем это решение в суде
