15.06.2017 | Нешкольная история

Судьба ленинградки… Часть 3

о Галине Генриховой, обычной советской девушке

Автор: Светлана Семунина, на момент написания работы ученица 11 класса школы №233, г. Санкт-Петербург. Научный руководитель Анжелика Александровна Войт. 3-я премия XVII Всероссийского конкурса «Человек в истории. Россия – ХХ век», Международный Мемориал

Работа в палате была не единственной обязанностью медсестер. Каждый период работы госпиталя проходил под определенным лозунгом: «на снег», «на уборку», «на щавель», «на погрузку», «на дрова». Последний лозунг означал либо разгрузку дров в госпитале, либо их заготовку в лесу. Галина вместе с другими медсестрами принимала участие в заготовке дров на Синявинских болотах. Жили девушки в небольшом отдалении от лесозаготовки. Обычно на месте поселения стояло несколько палаток и несколько избушек: кухня, штаб, общежитие сестер дровосеков. В избушке было довольно неприглядно и тесно. По обеим сторонам тянулись сплошные нары, на которых и спали медсестры. Вещи висели на толстых палках над нарами. Обедали тоже сидя на нарах, потому что в избе больше не было места.

Условия напоминали условия на оборонных работах. Что ж, в военное время некогда было думать о комфорте. В 6 часов утра девушек будили. Они завтракали и выходили на работу. Одеты были в гимнастерки и брюки, на голове платок, на ногах бутсы в обмотках.

В первые дни их распределяли по бригадам: пильщики, трелевщики, дорожная бригада; бригада, работавшая «на сучках». Работали с семи часов утра до двух с маленькими перерывами. Девушки старались выполнить норму до обеда, чтобы осталось время заняться собой. Особенно тяжело было работать под дождем. Негде было сушить промокшую одежду, негде было самим обсушиться. Они сами разводили костры и сушились вокруг них, хотя это было очень неудобно. Связь с городом осуществлялась лишь раз в пять дней, когда приезжала машина с продуктами из города.

Неудивительно, что на лесозаготовках Галина простудилась, начался воспалительный процесс в легких. Во время этой болезни температура поднимается до 39–40 градусов, начинается сильный кашель, бывают боли в груди, одышка, слабость. Болезнь быстро прогрессирует и без лечения может привести к летальному исходу.

В мае 1942 года Галине было предложено выехать в тыл, в Самарканд. Скорее всего, что эвакуировалась она вместе со своей семьей.

В столице Узбекистана Галина тоже не собиралась бездействовать. Она устроилась на работу в госпиталь, также стала инструктором горкома и организатором агитбригады. В отзыве по работе о ней говорится: «Товарищ Генрихова является инициативным работником, хорошо справляющимся с ответственными поручениями».

За тобой

…И какие ни встанут преграды,

Даже самая страшная – смерть,

Я скажу тебе только лишь правду,

Что согласна с тобой умереть…

Снова фронт и военные будни

Захлестнут пусть тебя и меня,

Как бы ни было горько и трудно,

Я нигде не покину тебя…

В Самарканде Галина начала заниматься в Медицинском институте. Ее обучение в этом вузе длилось всего полгода, а потом у нее появилась возможность вернуться в родной город.

Галина со школы писала стихи. Немалую роль в этом сыграл и Детский литературный институт. Тетрадь стихотворений, которая хранится в нашем музее, потертая (видимо, Галя с ней никогда не расставалась), бордового цвета. На первой странице написано: «Галина Генрихова. Красная тетрадь». В ней несколько разделов:

I. «Начинаю... (1936–1940)»

II. «Война (1941–1943)»

III. «Страница из лирического дневника (1938–1943)»

IV. «Заключительное (1936 по 1946). Критикам»

Галя собиралась написать еще один раздел – о блокаде Ленинграда. Она назвала его «Ленинград (1941–1942). Очерки. Война объявлена...». Но в нем ни единой строчки…

В тетради стихи на совершенно разные темы – о политике, о любви, о дружбе, о войне. Она писала о том, что ее волновало в данный момент. Девушка взрослела, и менялись ее интересы.

Мне кажется, что Галина очень любила творчество Анны Ахматовой и считала ее своим литературным идеалом.

Я предполагаю, что Галина, выступая перед бойцами в Самарканде, читала и свои стихи тоже. Почти под каждым стихотворением стоит печать со словом «разрешено», подписью и датой. Очевидно, ее тетрадь проверял военный цензор. Не все стихотворения ему понравились: в стихотворении «Капитан» ножницами вырезана целая часть. Может, и раздел, посвященный блокаде, остался не написанным из-за цензуры или самоцензуры?

После войны Галина не забывала родную школу. Последнее стихотворение в «Красной тетради» посвящено именно ей и датировано 19 апреля 1946 года:

Мы снова вместе в школьном зале,

А за спиною трудный путь.

Мы все не только возмужали,

Но и старились чуть-чуть.

И между нами нет здесь многих,

И не придут они сюда…

Стихи Галины мне понравились. Они наполнены любовью, встречами, разочарованиями, отчаянием, что неудивительно. Галина уже была взрослой девушкой и, конечно же, мечтала о настоящей любви.

В январе 1944 года девушка вернулась в Ленинград. Первые полгода после возвращения она продолжила обучение в Медицинском институте, но потом решила вернуться к специальности юриста.

Осенью 1944 Галина поступает в ЛГУ и с 13 сентября 1944 года начинает обучаться на ІІ курсе (I она закончилась в 1941).

В ее университетском деле лежат два приказа:

1) об освобождении Генриховой Галины, студентки ІІ курса, от военной подготовки (от 26 апреля 1945 года),

2) об освобождении Генриховой Галины Ивановны от оплаты за обучение, как инвалида Отечественной войны (от 5 декабря 1944 года). Война оставила тяжелый след на здоровье Галины.

В это же время ее направляют на работу в газету «Смена». В архиве нашего музея, к сожалению, сохранилась только одна газета от 6 февраля 1944 года.

В ней красным карандашом подчеркнуты две статьи и Галиной рукой написано (скорее всего, маме): «Моя дорогая, прочитав две эти статейки, ты поймешь, что мне доверяют в родном Ленинграде. Это мое начало работы, ты увидишь много интересного материала. А, пожалуй, такой дочкой можно гордиться. Галя» (видимо, ее родители остались в эвакуации).

Первая заметка, написанная Галиной, носит название «Отдадим все силы фронту», где она описывает работу цехов ленинградских заводов, молодежь которых перевыполнила план работы на 200–250%. Вторая заметка посвящена отчетно-выборному комсомольскому собранию, где был выбран новый состав комитета комсомола Н-ского завода. Я искала другие заметки Гали, напечатанные в этой газете, но не нашла ни одной, подписанной Галиным именем. Возможно, какие-то ее тексты остались неподписанными.

Однако в газете часто встречается имя Льва Друскина. По воспоминаниям А. И. Воеводской можно судить о том, что воспитанники Детского Литературного университета общались и после его окончания. Может быть, Лев Савельевич и устроил Галину на работу?

В университете работал свой литературный кружок. Труды кружковцев печатали в газете «Ленинградский университет», и в 1945 году здесь начали появляться стихи Галины Генриховой. Всего в библиотеке СПБГУ мы нашли 5 выпусков этой газеты с ее стихотворениями. Примечательно, что этих текстов нет в Галиной «Красной тетради», а значит, они писались специально для газеты.

В 1945–1946 годах здоровье Галины ухудшается. Зимой, во время сессии, она сдает лишь 3 экзамена. В марте – еще один, пропущенный зимой, но болезнь не отпускает ее и она снова перестает посещать занятия.

Всё же, в апреле она находит в себе силы и приходит на встречу выпускников в родную школу, где читает свои стихи.

26 апреля выходит приказ о предоставлении Галине отпуска с 18 мая по 18 июля 1946 года для лечения в санатории. Галина в своем заявлении просит перенести ее сессию на осень и оставить на стипендии. Она надеется, что всё сдаст. К сожалению, ее планам не суждено было сбыться.

В медицинской справке написано, что она была больна активной формой туберкулеза. Для активной формы характерны высокая температура, недомогание, быстрая утомляемость, слабость, сухой мучительный кашель, одышка при умеренной физической нагрузке, похудание.

13 августа 1946 года Галина умерла. Девушка была похоронена на Большеохтинском кладбище, на Единоверческой дорожке.

К сожалению, мне так и не удалось найти родственников Галины. Я обзвонила всех Генриховых в Петербурге, но безрезультатно. Жаль, потому что очень хотелось сказать ее родственникам спасибо за то, что такой человек когда-то родился в их семье!

Мне трудно судить: сделала я все, что могла или нет? Возможно, где-то есть еще материалы. Суждено ли мне их найти? Неизвестно. За время поисков я поняла, что иногда всё зависит от случая, поэтому не хочу думать, что моя работа закончена. Я надеюсь, что однажды мне встретятся новые данные, которые позволят вернуться к этой работе.

4 октября 2016 года Минюст РФ внес Международный Мемориал в реестр «некоммерческих организаций, выполняющих функцию иностранного агента».
Мы обжалуем это решение в суде