Автор: Анна Аксютичева, на момент написания работы ученица 10 класса Кировского лицея, г. Киров, Калужская область. Научный руководитель Елена Викторовна Блохина. 3-я премия XVII Всероссийского конкурса «Человек в истории. Россия – ХХ век», Международный Мемориал
Если контрреволюционная работа велась систематически, в течение ряда лет, как утверждает следствие, то обязательно должны быть вещественные доказательства этой деятельности.
Во время следствия Николаю Тимофеевичу Маркину было предъявлено обвинение в распространении революционных прокламаций патриарха Тихона.
Распространение предполагает наличие большого количества экземпляров, но во время обыска не было обнаружено ни одного. Также не был представлен ни один свидетель, получивший названную прокламацию. Но наличие прокламации Николай Тимофеевич не отрицал, он опровергал лишь распространение, утверждая, что давал ее только попу села Покров Воскресенскому, другим не давал.
Нас заинтересовал текст прокламации, но в деле мы ее не нашли. Изучая материалы, связанные с жизнью и деятельностью патриарха Московского и всея России Тихона (1865–1925), мы выделили бы три послания: послание Патриарха Тихона Совету Народных Комиссаров по случаю первой годовщины октябрьской революции; послание от 19 января 1918 года, известное как
«анафематствование советской власти»; завещание Тихона, написанное им в день своей смерти (7 апреля 1925 года). По содержанию, конечно же, более злободневно звучат первые два послания, но они были написаны почти за 20 лет до описываемых событий. Третье (многие историки ставят под сомнение авторство патриарха), вряд ли могло содержаться в прокламации, так как официально было опубликовано в газете «Известия Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов Рабочих, Крестьянских, Казачьих и Красноармейских Депутатов и Московского Совета Рабочих и Красноармейских Депутатов» за 1 июля 1923 года. Так что вопрос, о какой именно прокламации идет речь, для нас остается открытым.
В протоколах допросов Свидетелей 9 – постояльцев Кузина, упоминается наличие у хозяина «Нагана», но он также не был найден при обыске. Ранее мы отмечали различные денежные суммы, но самая большая сумма – 630 рублей.
Итак, на наш взгляд, вещи, изъятые при обыске, абсолютно безопасны и никак не могли нанести вред советской власти и ее руководителям.
Чтобы разобраться в следующем пункте обвинения: «систематически группами и каждый в отдельности обрабатывали население в контрреволюционном направлении, распространяли провокационные, клеветнические и контрреволюционные слухи, направленные на подрыв мощи Советского Союза, и по адресу руководителей партии и правительства высказывали террористические намерения», обратимся к типичным показаниям свидетелей.
«П.К. Суровцев неоднократно высказывался со злобой о Советской власти. В первых числах ноября, в разговоре со мной о XX годовщине октябрьской революции, П. К. Суровцев заявил:
“Скоро отойдет это бестолковое пьянье и ликованье. Самое большое, если Советская власть продержится еще год. Большинство людей против власти коммунистов, и только под силой страха отмечает эти праздники”» (Свидетель 4).
«Тут по пути встретился сам Шляхтин и завел разговор о том, как расстреляли бандитов и предателей. На это Шляхтин заявлял: “Хороших-то стреляют, а самые вредные люди для народа руководят страной”. При этом на товарища Сталина выразился матом» (Свидетель 5).
«В начале сентября я шел вместе с Ивановым и Коровкиным от Фаянсовского завода до центра города. По дороге Коровкин завел разговор о подготовке выборов в Верховный Совет Союза СССР и заявил: «Коммунисты выдвигают только те кандидатуры, которые выгодны им, но не народу». При этом выругался матом в сторону Сталина. Всё это время Иванов поддерживал разговор Коровкина и сказал: «При такой тонкой жизни Конституции долго не просуществовать, как и самой Советской власти»» (Свидетель 1).
«5 ноября в магазине, при покупке продуктов к празднику, пришлось встретиться с П.К. Суровцевым и Г.Г. Дионкиным. В разговоре о подготовке к празднику Суровцев заявил: “Что за жизнь! Денег тратишь много, а покупаем одно барахло, когда кончится эта идиотская жизнь? Говорят, что радостно жить, а радости в жизни никто не видит”. Присутствующий при этом разговоре Дионкин, соглашаясь с Суровцевым, заявил:
“Не всем плохо живется. Коммунисты только для себя построили хорошую жизнь”. В общем, Дианкин и Суровцев явно враждебные люди» (Свидетель 4).
«Мне пришлось неоднократно замечать, что А.Д. Шляхтин говорил: “В Советском Союзе даже хлеба нет, у крестьян все отбирают. А наш рабочий голодает, и сказать ничего нельзя. А скажешь – посадят”» (Свидетель 5).
«С.И. Сошникова знаю хорошо. Во время революции работал в сфере зерновых культур, обвешивал крестьян. В июне 1936 года в разговоре со мной выражал недовольство по поводу Советской власти и говорил: “Одного убрали, других собираются убрать и других руководителей партии, а потом мы заживем по-старому, и хлеб будет”» (Свидетель 1).
Если предположить, что показания свидетелей правдивы и все эти слова действительно были произнесены, то всё же в них с трудом можно усмотреть настоящую угрозу советской власти и призывы к устранению правительства.
Достаточно странным кажется и тот факт, что против «руководителей группы» Агеева, Красина и Булгакова (Титов не упоминается вообще) – показания дает лишь один свидетель.
По его словам, попы Красин, Агеев и диакон Булгаков в период засухи летом 1936 года с целью объединить верующих вокруг церкви и возбудить их против советской власти, служили молебны… чтобы пошел дождь. Потом среди верующих агитировали о том, что засуха пришла по воле советской власти, которая создана Антихристом. Во время допроса Красин не отрицал факт молебна, но пояснил, что он был не против засухи, а для освещения воды. Вопрос о молебне был задан и Булгакову: «Как с Агеевым и Красиным служили молебен с целью компромации Советской власти и говорили, что Советская власть погибнет?» Александр Михайлович ответил, что ничего подобного не было. Агеев отказался давать какие-либо показания по этому поводу.
Обратимся к доказательствам того, что обвиняемые «на протяжении ряда лет проводили активную контрреволюционную работу». При анализе протоколов допросов обвиняемых и пункта № 13 справок на подлежащих репрессированию мы видим, что первое упоминание о контрреволюционной деятельности связано с И.В. Титовым: «До 1930 года проживал в городе Кирове и, будучи попом, имел крепкую связь с церковной контрреволюционной группой, активно проводил контрреволюционную работу, затем выехал на жительство в Ленинград, где также занимался контрреволюционной агитацией, за что выслан из Ленинграда в 1935 году в Астрахань, откуда приехал в Киров».
Получается, что «контрреволюционная группа» в Кирове действовала в течение семи лет, и органы НКВД всё это время либо ничего не знали о ее существовании, либо знали и позволяли ей действовать.
В такое предположение верится с трудом. Сам же Титов высылку из Ленинграда объясняет следующим: «Мне после ареста обвинение не предъявляли и предложили в трехдневный срок выехать из Ленинграда в Астрахань».
«В октябре 1936 года в разговоре о расстреле троцкистов Блохин заявлял: «Троцкистов не расстреляют, так как Советская власть сама боится этого, ибо расстрел троцкистов есть террор населения». В разговоре с попом Агеевым в резкой форме клеветал на Сталинскую Конституцию».
«Шляхтин С.А. в 1936 году, будучи контрреволюционно настроенным, восхвалял жизнь при царском строе и клеветал на жизнь в Советском Союзе».
«Сошников С.И. в мае 1936 года говорил: “Кирова убрали, а теперь подготовляются убрать других руководителей партии и правительства, а после и нам будет лучше жить. Опять заживем по-старому, хлеб будет вольней и дешевле”».
Опять же, если подобные факты имели место, их всего три и с уже изложенными выше аргументами они укладываются во временной промежуток в два года, что никак не соответствует понятию «систематически в течение ряда лет».
Окончание следует
4 октября 2016 года Минюст РФ внес Международный Мемориал в реестр «некоммерческих организаций, выполняющих функцию иностранного агента».
Мы обжалуем это решение в суде.
