Dorothea Tuch с сайта "vedomosti.ru"
Авторы
24.01.2017 | Театр
Хождение по тем же мукамМасштабный проект Марины Давыдовой и Веры Мартыновой в театре HAU иллюстрирует утопии ХХ века
Александра Коллонтай оказалась в фокусе посвященного 100-летию русской революции фестиваля «Утопические реальности – 100 лет в присутствии Александры Коллонтай» и двух открывших его проектов – Loderndes Leuchten in den Waeldern der Nacht («Сверкающие огни в ночных лесах») аргентинца Мариано Пензотти и Eternal Russia («Извечная / бесконечная Россия») российских авторов: театрального критика Марины Давыдовой, художника Веры Мартыновой и композитора Владимира Раннева.
У Мариано Пензотти Александра Коллонтай фигурирует сначала как объект изучения историка Эстелы, а потом как основавшая русскую колонию где-то возле Буэнос-Айреса бабушка стриптизера. По вечерам стриптизер развлекает туристов, а ночью охраняет здание, в котором подневольные женщины разрисовывают матрешек.
Спектакль Пензотти и сам устроен как матрешка. Сначала он кукольный – актеры водят по сцене марионеток, рассказывая историю Эстелы, которая едет в Россию на конференцию, где выясняет, что там ее левого пафоса никто не разделяет и вообще позвали по ошибке. Идеи свободных отношений, которых она понабралась у Коллонтай, бедная Эстела к личной жизни приспособить не может – и тут тоже все плохо. Усадив марионеток в маленькие кресла, кукловоды сами становятся актерами и показывают куклам свой сюжет – про революционерку, приехавшую на домашний праздник в семью. Проблемы те же, что и у кукол.
После небольшой ссоры на революционно-сексуальные темы актеры тоже садятся и смотрят фильм о журналистке, которая отправляется в русскую колонию в поисках свободной любви, а напарывается на уголовщину – партнеры стриптизера жестоко избивают девушку за то, что подглядела их подпольный бизнес, и на этой саркастической ноте история феминистки обрывается.
В Eternal Russia Марины Давыдовой и Веры Мартыновой сексуальная революция тоже присутствует – как «утопическая реальность номер 3». Утопия номер 1 рассказывает историю погоревших на любви к народу разночинцев, а номер 2 – строивших левое искусство авангардистов.
У каждой из утопий в проекте свои пространства. Зрители попадают в них, перемещаясь по трем этажам театра HAU 3. В клубе, спроектированном Родченко в 1925 г. для выставки в Париже, сидят на красных скамьях, внимая видеомонологу Сергея Чонишвили о неудавшемся хождении в народ. В темной комнате опускаются на покрытый черными, как уголь, войлочными комочками пол и слушают бывшего лефовца, рассказывающего о постигшей Россию эстетической катастрофе. Жесткий и лапидарный текст Марины Давыдовой, написанный для этих «голосов утопии», разбирается на афоризмы даже на немецком. В третьем утопическом пространстве можно выдохнуть – тут уже не так страшно. Хотя закончится все равно плохо. Но потом. Пока тут крутят немую фильму «Свобода приходит нагая», в которой прелестная танцовщица Сонечка Левин бегает нагишом по улицам и паркам, вовлекая подружек, дружков и парочку травести (Константин Богомолов и Сергей Епишев) в освободительное нудистское движение. Обрамляющие ленту титры знакомят с подвигами и заслугами Коллонтай перед сексуальной революцией. А также рассказывают, что ее соратникам и последователям за это было.
«В России возможно все, кроме реформ», – цитируют на другой день берлинские рецензенты подслушанного у Давыдовой Оскара Уайльда, описывая свои хождения по этажам и мукам российской истории, организованные авторами как закольцованный хоррор, возвращающий посетителей в одно и то же место – комнату за закрывающей сцену HAU 3 парадной красной дверью. Внутри – интерьер «Извечной» (или «Бесконечной») России с застольем, скульптурами, постерами, иконами, трансляциями балетов и торжеств. И занимающей целую стену портретной галереей, мутирующей в зависимости от эпохи – царской, сталинской или путинской.
Софья Толстая в спектакле - уставшая и потерянная женщина, поглощенная тенью славы своего мужа. Они живут с Львом в одном доме, однако она скучает по мужу, будто он уже где-то далеко. Великий Толстой ни разу не появляется и на сцене - мы слышим только его голос.
Вы садитесь в машину времени и переноситесь на окраину Екатеринбурга под конец прошлого тысячелетия. Атмосфера угрюмой периферии города, когда в стране раздрай (да и в головах людей тоже), а на календаре конец 90-х годов передается и за счет вида артистов: кожаные куртки, шапки-формовки, свитера, как у Бодрова, и обстановки в квартире-библиотеке-троллейбусе, и синтового саундтрека от дуэта Stolen loops.