АВТОР: Эрик Малык. На момент написания работы — ученик 10 класса школы № 56, г. Москвы. Научные руководители: Герман Андреевич Малык, Александр Германович Миронов. 3-я премия XII Всероссийского конкурса исторических исследовательских работ «Человек в истории. Россия – ХХ век», Международный Мемориал
Семья
Я хочу рассказать об истории своей семьи о том, что узнал от бабушки и ее старшего брата Виктора.
Наш прадедушка Фома Васильевич Малык был украинцем, а прабабушка Эмма Яковлевна Малык (в девичестве Отт) – немкой. Но оба они родились на Украине в начале ХХ века, причем Фома происходил из бедной крестьянской семьи, жившей в селе Винницкой области, а Эмма – из зажиточной многодетной семьи немецкого колониста. Колония назвалась Фридрихсфельд (в настоящее время село Раздол Запорожской области).
В 1927 году наша прабабушка Эмма покинула колонию и вместе с доставшейся в наследство от ее бабушки швейной машинкой «Зингер» уехала в поисках новой жизни в строящийся новый город Запорожье. Он вырастал вокруг небольшого городка Александровска и двух немецких колоний.
Уехала она вопреки желанию семьи. Я уважаю ее за твердый характер: она всегда знала, что ей нужно, и добивалась этого несмотря ни на что. В Запорожье Эмма устроилась на работу в каком-то детском заведении, но на жизнь уже тогда зарабатывала, главным образом, шитьем.
Прадедушка Фома Васильевич к тому времени тоже оказался в Запорожье, работал на стройках. Он вступил в партию во время так называемого «ленинского набора» в 1924 году.
Они познакомились и поженились с Эммой в конце 1920-х, а в 1931 году у них родился первенец, сын Виктор. В 1936-м они получили двухкомнатную квартиру на 6-ом поселке.
Прадедушка в то время работал на алюминиевом заводе. В 1935 году «разразился гром» – его исключили из партии. Сталин проводил очередную «чистку» (так называлась проверка партбилетов), и партбилеты забрали примерно у каждого третьего. Прадедушку обвиняли в том, что он скрыл, что родственники жены были кулаками. В то время факт исключения из партии очень часто служил причиной для ареста и репрессий, но в случае с моим прадедушкой, он сыграл, возможно, спасительную роль. Став беспартийным, он автоматически оказывался низовым техническим работником, а их трогали меньше. Многих из его партийных сотрудников и друзей арестовали.
В 1937 году на свет появилась наша бабушка Эрна, а следом за ней через 2 года еще одна дочка – Долорес. В то время было модным давать имена в честь испанских коммунистов. Мы ее до сих пор зовем тетей Лорой.
Война
22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Вначале войны у народа был настрой на быструю победу. Но получилось совсем не так. Прадедушка был сразу мобилизован, но не в армию, а в аварийно-восстановительный батальон, где занимался демонтажем заводского оборудования алюминиевого завода для эвакуации. Эвакуировали заводы на Урал, сразу монтировали и уже под открытым небом осенью начали работать.
Фронт приближался очень быстро. В июле началась срочная эвакуация семей, то есть женщин, детей и стариков.
13 августа на вокзале людей начали грузить в вагоны-теплушки. Наша семья Малыков – мама Эмма и трое ее детей – успела занять угол в вагоне. Людей в вагоне – было много, примерно 50–60 человек. Большинство, конечно, дети. Передвигались очень медленно, так как предпочтение отдавалось военным составам. По ночам бомбили. Всего ехали пять дней. Малыки пережили страшное – их мама Эмма отстала от поезда в районе Ростова. На остановке она вышла набрать воды, а эшелон тронулся и ушел. У нее с собой не было никаких документов. Полтора дня ее дети 10, 4 и 2 лет были одни. Правда, соседи по вагону их поддерживали. Как она умудрилась догнать своих детей и найти – это чудо!
На Северном Кавказе
Эшелон эвакуированных семей выгрузили в городе Невинномысске, на Северном Кавказе. Начали распределять кого куда. Из всех прибывших одна Эмма, наверное, устроилась в селе в 10 км от Невинномысска. Остальные остались в городе и потом бедствовали. А на селе энергичная Эмма сразу принялась шить, поскольку она все время возила с собой свое главное орудие производства – швейную машинку «Зингер». Эта машинка и кормила всю семью.
Поскольку Эмма занялась шитьем и огородом, семья ее не бедствовала. Это была очень энергичная и умелая женщина, которая и спасала, и содержала, и растила одна троих детей.
Муж Фома прислал ей свой командирский аттестат – это был основной документ, по которому семья могла получать какие-то деньги.
Оккупация
Там, где Малыки жили, военных действий в тот момент не было. Приходили редкие газеты про боевые подвиги красноармейцев на фронтах. Но в августе 1942 года немцы захватили весь Северный Кавказ.
В селе, где жила семья Малыков, сначала ничего не было известно. А затем появились первые немцы на грузовой машине. Вышло несколько солдат, они что-то говорили, жестикулировали. Потом кто-то вспомнил об Эмме, которая говорила по-немецки, и послали за ней. Она узнала, что им нужен кто-то из сельских старшин. Потом они затребовали продуктов. Жители нанесли им яиц, кур и прочих продуктов, которые они увезли с собой.
Потом из-за этого члены нашей семьи на многие годы стали именоваться «находившимися в оккупации», что считалось свидетельством неблагонадежности в СССР. Прабабушку с ее немецким языком начали использовать как переводчицу.
Через полтора месяца за Эммой приехали немцы, принудительно вывезли ее вместе с детьми в Армавир и поселили в какой-то квартире. Прабабушка работала в конторе по сельхоззаготовкам и, хотя она не скрывала, что муж ее в Красной Армии, ее не трогали. Видимо, она была очень нужна как переводчица.
Это была осень 1942 года. И вот в этот момент в семье Малыков появился алюминиевый бидон с крышкой, литров примерно на 40–50. Об этом бидоне нам много рассказывали.
Прабабушка стала, на всякий случай, заготавливать в нем жареное и вареное мясо и заливать жиром. Ведь впереди могло быть всё, что угодно.
В ноябре 1942 года, после окружения группировки Паулюса под Сталинградом, немцы стали быстро выводить свои войска с Кавказа через Ростов, чтобы не оказаться в ловушке. В этой битве с немцами принимал непосредственное участие наш прадед, в составе 4-го механизированного корпуса, который воевал и под Сталинградом и в боях на Дону. Бои были очень тяжелые, потери огромные. В 1965 году на встрече однополчан-фронтовиков, комбат нашего прадедушки рассказывал уже взрослому дяде Вите, что такого толкового и ответственного командира как прадедушка у него больше не было.
Возвращение на Украину
В конце 1942 года немцы стали уходить с Северного Кавказа. Прабабушке тоже велели уезжать вместе с той организацией, где она числилась. Избежать этого было невозможно, да и после прихода советской армии можно было попасть «за сотрудничество», а тогда оправдаться было бы невозможно. Разместили немцы всю семью в кузове большой крытой автомобильной фуры со всеми вещами, был там и легендарный семейный бидон.
Колонну бомбили, поэтому в основном двигались ночью. Пока добрались до Запорожья, было несколько пересадок, и вот, наконец, они оказались на своем собственном участке. Но их дом еще не был построен, и семью приютили соседи. Они их устроили в своем сарае.
Прабабушка находилась на учете у немцев, и за ней постоянно приезжали и увозили на какую-то работу переводчиком.
Она уже понимала, чем это ей грозит, когда придет Красная армия, и начала искать убежище. Съездила в свою немецкую колонию Фридрихсфельд, там кого-то нашла из родственников и решила перебраться туда.
В колонии
Фронт отошел, и Малыки устроились в селе Фридрихсфельд. Поселились в старинном доме семейства Отт. Сразу начали заниматься огородом, а он был довольно большим. Вспахали поле, старший сын Виктор впервые вел лошадь. Завели кур.
Дядя Витя нам рассказывал, что под германской оккупацией были сохранены колхозы. Немцы сразу поняли, что такая форма хозяйствования на селе является идеальной для того, чтобы можно было отбирать у крестьян максимум продуктов.
Нашлись родственники Оттов, двоюродные сестры и брат. Их колхоз остался, и хотя никаких принудительных работ или трудодней не было, но появилось другое занятие. Немцы заставили колхозников выращивать червей-шелкопрядов, потому что шелк нужен был для парашютов
Жизнь в селе была довольно сытная, хлеб для семьи наша прабабушка пекла сама. Своей коровы не было, но молоко продавали соседи. И, конечно, снова начала заполняться запасами семейная реликвия Малыков – бидон. Все лето до августа 1943 года было тихо и не слышно войны.
Бегство
Но потом фронт приблизился и немецкую колонию стали готовить к эвакуации в конце августа 1943-го. Все было очень организованно, для семьи подогнали подводу с двумя лошадьми и каким-то мужиком-возницей. Малыки погрузили все свои вещи и бидон, конечно. Из села выехал огромный обоз, двигались по направлению к Запорожью, но проселочными дорогами, опасаясь бомбежки.
В первый день отъехали недалеко, заночевали в каком-то селении. И там прабабушка Эмма договорилась с хозяином – он откуда-то привел арбу с волами, все пересели на арбу и тихонько двинулись в обратный путь. Волы двигались очень медленно, их вел Виктор. Прабабушка очень боялась преследования, но его не было.
Гул фронта доносился очень явственно, обратно до колонии ехали весь день. Она была совершенно пустая.
Мимо села и через село двигалось много отступающих немцев, и их союзников, в том числе и примкнувших к ним наших граждан-добровольцев. И вот как-то в дом заходят двое с оружием и сразу к Эмме: «Давай хлеба и самогонки!» Она отвечает: «Самогонки нет», а хлеба берет буханку, отрезает половину, дает им. Они сразу закричали: «А вторую половину кому? Советских ждешь? Жидовка? К стенке!»
Все дети сразу подняли крик, его было слышно на улице, а там проходили немцы. Услышали, зашли вместе с офицером, прабабушка сразу к ним за помощью. Офицер вмешался и прогнал этих грабителей. Но немцы сразу начали выяснять, почему Малыки остались, ведь все их соседи из села организованно уехали. Как-то оправдались, но тут же была дана команда, чтобы завтра утром все уехали. Прабабушка сразу попросила какую-то охрану на ночь – и правильно сделала, потому что когда стемнело, грабители вернулись, но их отогнали.
В Германии
Наш дядя Виктор подробно рассказывал о пребывании Малыков в Германии. Сейчас я старше его тогдашнего на целых 4 года и просто не представляю себе, как можно было пережить всё то, что пережил он. И восхищаюсь его находчивостью, бесстрашием и энергией.
В октябре 1943 года их перевезли в провинцию Вюртемберг. Это юго-западная часть Германии. Местность горная, лесная, очень красивая. На нагорном плоскогорье – огромный бывший монастырь. Три или четыре больших многоэтажных здания, старинных, типа замков. В зданиях небольшие помещения, как кельи. Им досталась одна такая келья.
Все снабжение и управление – централизованное. Контингент – многонациональный. В их корпусе одни русские, в другом поляки, далее словаки. Пацаны, конечно, враждовали и дрались по национальностям. У Виктора появился друг – Витька Кеппен. У него был отец немец, а мать русская.
Режим в лагере был довольно свободным – детям разрешалось выходить. В лагере они пробыли несколько зимних месяцев, и оба Виктора приспособились ходить по окрестным хуторам и побираться. Им давали яблоки, орехи и что-то еще съестное. За полдня похода набиралась полная сумка. Это здорово поддерживало всю семью, так как кормили их, в основном, брюквой.
Прабабушка организовала очень интенсивные занятия по немецкому языку с Виктором и шестилетней Эрной, каждый день читала и занималась письмом. В этом лагере семья пробыла всю зиму 1943–44 гг.
Взрослых из лагеря не выпускали, возили на какие-то работы. Прабабушку тоже иногда куда-то увозили, но реже, у нее была льгота из-за детей. Общая дисциплина и порядок были железные.
Вскоре семью Малыков вновь переместили – в провинцию Баден, на юго-западе Германии.
В провинции Баден
Прабабушку с детьми привезли в город Лёррах. За ними приехала какая-то дама из местного дома престарелых, куда Эмму назначили на работу. За Виктором приехал бауэр (крестьянин), к которому он был приписан батраком.
Бауэр, примерно 30–35 лет, был даже довольно симпатичный. Увез Виктора от мамы на свой хутор, примерно в 20 км от Лёрраха.
Виктора приставили убирать за животными. Всё надо было выполнять очень тщательно, каждая капелька навоза шла на удобрения, и оно сразу вывозилось на поле. Иногда, когда хозяйка была занята, Виктора заставляли следить за ребенком в коляске.
Его за все время никуда не отпускали, иногда по воскресеньям его приезжала проведать мама Эмма. Сперва она плакала, а потом привыкла.
Виктор не помнил, чтобы хозяева на него жаловались. Языковое общение уже не было проблемой. Питались все вместе, просто, но не скудно. Дядю Витю поразило в военной Германии то, что всё произведенное немцами – молоко, мясо – сдавалось государству целиком, без утаиваний. Все, в том числе и крестьяне, производители продовольствия, жили по продовольственным карточкам. На работников хозяева тоже получали такие же карточки.
Школа в Германии
Наступила весна 1944 года.
Наша прабабушка работала посудомойкой в доме престарелых, расположенном на вершине горы в поселке Обертюллинген. Ей с детьми выделили крохотную комнатенку, в которой они еле помещались втроем. Получили, как и положено, продовольственные карточки, тут же сдали их в дом престарелых и питались из общего котла стариков, не очень сытно, но не голодали.
Благотворительная организация устроила шестилетнюю Эрну Малык в школу, в первый класс, причем посреди учебного года. Через пару месяцев смотрят, а она лучше всех в классе. Вундеркинд! Узнали, что у прабабушки есть еще сын, который работает у бауэра. Приехали к нему и после долгой беседы с «хозяином» вернули мальчика к матери. Теперь все четверо жили вместе в доме престарелых. В их комнатенке было очень тесно, спал Виктор на полу и сильно заболел воспалением легких с гнойным плевритом. Забрали его в больницу в Лёррах, лечили, откачивали жидкость из легких.
И летом, благодаря хлопотам этой благотворительной организации, им выделили квартиру. У прабабушки с детьми были две маленькие комнатки. И тут еще одно чудо, организация подарила им маленькую электропечь – две конфорки и духовка. Это был такой дефицит, которого ни у кого не было.
Занятия в школе Виктора не обременяли, в день было по 4 урока. Учитель своих учеников бил. Бил тяжелой линейкой по ладоням и больно, они плакали, но Вите за весь год не досталось ни разу!
Весна 1945-го
Весной 1945 года, после того, как Виктору исполнилось 14 лет, он, как и все подростки такого возраста, стал ходить в местную лютеранскую школу при церкви готовиться к конфирмации. Конфирмация состоялась в апреле в местном соборе, в очень торжественной обстановке, с органной музыкой. Мама Эмма присутствовала на ней и была очень растрогана. При этом давали какой-то документ, а в церкви, конечно, сохранились об этом записи.
Семья теперь жила в Шварцвальде, в горной местности, покрытой ухоженными буковыми лесами. Вокруг были рощи с реками и озерами. Живописное место, которое и сейчас считается курортным.
Виктор с ребятами много времени проводил на окрестных холмах и в лесах. Уже знали всю округу на много километров. Видели, как поймали и застрелили дезертира, который хотел перебежать через швейцарскую границу. Прабабушка работала в доме престарелых до освобождения, ведь его постояльцы никуда не девались.
Освобождение
Оно случилось точно 1 мая. Все было очень просто и даже буднично. Приехали на велосипедах солдаты в необычной форме, в беретах. Это были французы. Жители все попрятались, а ребята, наоборот, помчались смотреть. На стенах домов появилось воззвание, написанное де Голлем.
Везде сразу были вывешены приказы оккупационных властей – сдавать все виды оружия, вплоть до холодного. Дисциплинированные немцы понесли оружие. Виктор помогал нести на сдачу старинные ружья и шпаги. Ему было очень жалко видеть, как все это историческое богатство сбрасывалось в кучу.
В мае Эмма на работу уже не ходила и пыталась понять, куда ей двигаться дальше. Вскоре Виктор пошел на разведку в сборный лагерь военнопленных, куда собирались все бывшие пленные и угнанные в Германию.
Прабабушку, приехавшие из лагеря офицеры, уговаривали ехать в лагерь, откуда всех очень скоро отправят на Родину. Она колебалась, потому, что ходили рассказы о репрессиях в СССР по отношению к возвратившимся из Германии.
Это был очень тяжелый момент ее жизни. Позднее, в 70-е годы, наша прабабушка вспоминала, что ей предлагали на выбор: или остаться жить в Германии, или в Швейцарии, или во Франции, но она отказалась.
И вот в августе обитателей лагеря посадили в поезд, и Малыки поехали домой, в Советский Союз.
У своих
Их сразу встретили советские солдаты с автоматами, начались проверки. Выгрузились в каком-то лагере, расположились прямо на земле среди своих вещей. А вещей у них набралось очень много. Дело в том, что все в Германии приоделись, у каждого было по несколько комплектов одежды и обуви, и прабабушка даже заготавливала их впрок и на вырост. И потом на несколько лет они были обеспечены хорошей одеждой.
Кормили в лагере очень плохо, баланда, немного каши и хлеба. Их держали там несколько дней, а потом довезли в грузовиках до Харькова и предписали самостоятельно поездом добираться до Запорожья. Ночью в вагоне украли багаж Виктора, а в нем была все его одежда и главная мамина драгоценность – швейная машинка.
Приехали в Запорожье, выгрузились на Южном вокзале, устроились прямо на площади – уже в третий раз за эти годы. И прожили там три дня, а прабабушка все три дня бегала по городским рынкам, искала свою машинку – и нашла ее! Продавала какая-то женщина, и Эмма отобрала у нее свое сокровище. Дети смотрели, как мама шла счастливая и несла свою машинку!
Зима 1945–46 гг.
Виктор пошел в школу в 5-й класс. Читал книги и газеты, во всех подробностях следил за ходом Нюрнбергского процесса. Прабабушка Эмма сперва крутилась, как могла: шила на дому, а на работе занималась кройкой спецодежды из рулонов разноцветного пластика. Из мелких лоскутков-отходов она мастерила дождевые плащи, а Виктор ходил и продавал их на рынке.
В это время мама Эмма и дети узнали о гибели отца и о том, что он был Героем Советского Союза.
С того момента, как Эмма узнала об этом, их жизнь изменилась. Детям установили пенсию за отца и выплатили недополученные за год деньги.
***
Я считаю нашу прабабушку героиней. И хочу добавить, что точно так же мы, внуки, должны быть благодарны и самому Виктору, который был ее помощником и опорой, а также нашей бабушке Эрне и тете Лоре, которые тоже выдержали все трудности и, как могли, помогали своей маме и друг другу.
