АВТОР: Павел Малыхин, на момент написания работы ученик 10 класса школы № 59 г. Курска. Научный руководитель: учитель истории Марина Валерьевна Падогова. Победитель фотоконкурса XV Всероссийского конкурса исторических исследовательских работ «Человек в истории. Россия – ХХ век», Международный Мемориал
В своей работе я хочу рассказать о церкви святителя Николая Чудотворца в селе Лещино-Плата Солнцевского района Курской области. В книге курского архитектора Е. В. Холодовой «Усадьбы Курской области» я нашел информацию о том, что по материалам инвентаризации памятников истории и культуры Курской области в 1992–1995 гг. этот храм был включен в список культурных и исторических достопримечательностей Солнцевского района Курской области.
Почему я выбрал этот объект? Каждый раз, приезжая на малую родину моей бабушки, в село Лещ-Плата (с недавнего времени официальное название – Лещино-Плата), с болью в сердце смотрю на разрушающуюся церковь, стоящую на краю села. Укоризненно и вопрошающе встречает она нас, зияя пустыми зеницами окон. Задумываюсь, почему её не восстанавливают и сколько еще таких заброшенных святынь на просторах нашей родины? Храм издревле был центром жизни села и частью истории страны в целом. Поэтому важно понять, что происходило в сознании людей, когда массово разрушались храмы, важно по-новому открыть для себя наши святые места.
Итак, перед нами церковь святителя Николая Чудотворца, Никольский трехпрестольный храм первой половины XIX века.
Точная дата постройки неизвестна. Мне удалось установить, что упоминания об этом храме относятся как минимум к 1828 г. Подтверждение этому – исповедные ведомости Никольской церкви села Лещинская Плота Тимского уезда Курской губернии за 1828−1833 и 1844−1848 гг. Старожилы села Лещ-Плата, Куркины Мария Игнатьевна (1916 г.р.) и Анна Афанасьевна (1930 г.р.), поведали мне, что, по рассказам их предков, средства на строительство храма собирали «всем миром», само строительство шло долго – около 25 лет, а большой колокол храму подарил помещик из деревни Кировка. Мне удалось установить фамилию мецената: дарителем 96-пудового колокола был помещик Иван Григорьевич Берлизев.
Еще один старожил села, Владимир Григорьевич Авдеев (1926 г.р.), рассказал мне о своих предках, чьи судьбы были связаны с этим храмом. Отец Авдеева, Григорий Власович (1877 г.р.), служил в Никольской церкви дьяконом, а дед, Влас Авдеев, принимавший участие в строительстве храма, был церковным ктитором. Волна репрессий, затронувшая тысячи священнослужителей, коснулась и семьи Авдеева. Его отец, дьякон Григорий Власович, в годы советской власти был осужден на 10 лет и реабилитирован только в 1995 г. Подтверждение этому я нашел на сайте о жертвах политических репрессий: «Авдеев Григорий Власович. Родился в 1877 г., Курская обл., Солнцевский р-н, с. Л. Плота; русский; образование начальное; церковный служитель, дьякон. Приговор: 10 лет. Реабилитирован в декабре 1995 г.»
Говоря об истории храма, нельзя не затронуть и историю кладбищ, относящихся к нему. Около церкви, по разные стороны дороги, расположено два кладбища. Одно из них жители села, особенно старожилы, именуют «боярским», а другое – «для бедных». «Боярское» кладбище – старое, там уже давно не хоронят. Меня заинтересовало, почему родители моих прабабушки и прадедушки похоронены на разных кладбищах. Оказалось, что родители моей прабабушки, Куркины Евдокия Матвеевна и Иван Яковлевич, как и другие жители села – Куркины, были зажиточными крестьянами и имели много земли. Я предположил, не является ли это следствием того, что они – потомки социального класса однодворцев?
В ходе исследования мне удалось выяснить, что село Лещинская Плата Тимского уезда в середине XIX века наполовину было заселено государственными крестьянами, и, как показали материалы Государственного архива Курской области, до 1834 г. было однодворческим селом.
Просмотр материалов исповедных ведомостей Никольской церкви села Лещинская Плота за 1828–1833 и 1844–1848 гг. показал, что среди прочих фамилий крестьян-однодворцев встречается фамилия Куркины.
Таким образом, в процессе изучения истории церкви был выявлен не известный мне ранее факт, что род моих дальних предков Куркиных уходит своими корнями к однодворцам.
Вернемся к истории Никольского храма. Революция 1917 г. чудом не затронула его. О том, что храм оставался центром жизни села, рассказывала моя прабабушка, Ольга Ивановна Баркова (Куркина) (1913 г.р.). Около церкви по праздникам проходили ярмарки, на которые съезжались жители со всех окрестных деревень и даже из Тима. Дети радовались изобилию конфет, калачей, пряников. Устанавливались качели, карусели. Это был большой праздник для всего села.
Службы в Никольском храме продолжались вплоть до Великой Отечественной войны. В войну все колокола Никольской церкви были отправлены на переплавку. Во время немецкой оккупации сильно пострадал и сам храм: купол, фрески. До сих пор напоминанием о тех страшных годах остались следы от пулеметных очередей на его стенах.
Сразу после освобождения родных земель от немецких оккупантов Никольский храм вновь открыл свои двери для прихожан. По воспоминаниям старожилов, храм в это время был всегда полон. Несмотря на все тяготы и невзгоды, люди находили время для посещения церкви. Они молились о спасении своих родных, о победе. Война подтолкнула многих людей к религиозному очищению души.
О послевоенном периоде в судьбе Никольского храма мне много рассказывала моя бабушка, Людмила Петровна Самофалова (Баркова). Она родилась в 1946 г., в непростое время голода и разрухи. Несмотря на тяжелый период, который ей пришлось пережить, бабушка сохранила светлые воспоминания о своем детстве. Многие из них связаны с храмом, с церковными праздниками.
Вот одно из самых ярких воспоминаний: «Перед Пасхой, в чистый четверг мы всегда ходили с дедушкой в церковь за огнем. У нас был специальный фонарь, сделанный дедушкой: такие рамочки из дерева, со стеклянными окошками, внутрь ставили свечу. Такие фонарики были у всех, зажженные в храме свечи люди бережно несли домой…»
Фонарь, в котором мои предки носили огонь из Никольской церкви, хранится в нашей семье до сих пор. Для меня он – семейная реликвия.
По словам бабушки, церковные праздники омрачало то, что школа запрещала посещать храм. «Грозились не принять в комсомол и исключить из пионеров. Это очень огорчало. Наша семья была глубоко верующей, но, с другой стороны, мы доверяли комсомолу и партии. Нам, подросткам, было трудно определиться…» Многие были вынуждены отказаться от церкви. Так, сестры моего прадеда, Полина Петровна и Александра Петровна, работавшие в школе учителями начальных классов, перестали посещать храм из опасения потерять работу.
Итак, до начала 60-х годов прошлого столетия Никольская церковь функционировала, имела большой приход. В начале 60-х принимается решение о её закрытии, что было составной частью хрущёвской антирелигиозной кампании. Мне удалось установить, что Никольский храм был закрыт в период с 1960 по 1964 гг., что попадает под волну массового гонения на церковь, начавшуюся после ХХII съезда КПСС в 1961 г.
Иконы и религиозные ценности Никольского храма не были расхищены, всё перевезли в церковь в райцентре. Сам храм планировалось взорвать. В том, что его не постигла такая участь, – заслуга Александра Тимофеевича Михеева. Это сельский учитель, художник. Родился и вырос в Лещ-Плате. Писал, в основном, деревенские пейзажи и, конечно, местный храм святителя Николая Чудотворца. Когда прибыли солдаты с взрывчаткой и начали минировать церковь, учитель вошел с ребятами в храм и сказал: «Взрывайте вместе с нами!» Лейтенант отдал солдатам приказ прекратить минирование. Так простые люди уберегли свой храм от полного уничтожения.
Никольская церковь была передана на баланс местного колхоза «Память Ленина». Помещение храма на много лет превратилось в колхозный склад, в котором хранились удобрения. За зданием никто не следил, и оно постепенно приходило в негодность.
В годы перестройки храм возвратили церкви, в нем вновь стали проходить службы. Но здание находилось в плачевном состоянии: в окнах не было стекол, сверху, со свода храма, осыпалась штукатурка. Не было и пола, просто земля (за годы, пока зданием владел колхоз, крепкие дубовые доски бесследно исчезли). Приезжавшая комиссия приняла решение о невозможности функционирования храма в таких условиях. Под церковь отвели половину здания сельского магазина, где до сих пор и проходят богослужения.
Никольская церковь, возвышающаяся на холме, с каждым годом все больше оседает. Двери её заколочены, шпиль на куполе накренился. Уже много лет верующие из села Лещ-Плата не перестают ждать чуда и надеются, что наступит момент, когда над родными полями вновь на всю округу раздастся колокольный звон Никольского трехпрестольного храма.
Завершить свое мини-исследование мне хотелось бы словами архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого): «О Мать моя, поруганная, презираемая Мать, Святая Церковь Христова! Ты сияла светом правды и любви, а ныне что с тобой? Тысячи и тысячи храмов твоих по всему лицу земли Русской разрушены и уничтожены, а другие осквернены… и только немногие сохранились». Вопрос Луки, задаваемый им еще в начале XX века, мне хотелось бы обратить ко всем нам: «О Мать моя, Святая Церковь! Кто повинен в твоем поругании? Только ли строители новой жизни?.. Нет, должны мы сказать с горькими слезами, не они одни, а сам народ. Какими слезами оплатит народ наш, забывший дорогу в храм Божий?» Святитель Лука писал эти слова в годы гонения на церковь. Но сейчас времена меняются: Русская Православная Церковь снова становится силой, объединяющей народ. И я хочу верить, что храм Николая Чудотворца когда-нибудь вновь распахнёт свои врата перед прихожанами.
