Авторы
05.12.2012 | Просто так
Человек из автозакаТо или иное явление начинает существовать в нашем сознании лишь тогда, когда оно терминологически оформлено
В наши дни весьма актуализировалось понятие "социальная группа". В том смысле, что некоторые социальные группы пребывают в постоянных претензиях к отдельным лицам, которые всячески их обижают и жестоко оскорбляют их различные, как правило, тончайшие чувства. Время от времени эти склоки принимают формы судебных мероприятий, иногда венчающихся реальными сроками в более чем реальных учреждениях.
Социальные группы, как правило, имеют свои названия, а иначе какие же они тогда группы. Но бывают еще группы (ради академической корректности я бы назвал их "подгруппами"), которые затруднительно обозначить одним словом.
Во времена моей молодости для социально-культурной типизации использовалась универсальная и, хотя и несколько расплывчатая, но, как правило, вполне понятная формула "человек из…"
"Я тут тебя встретил на днях с каким-то чуваком. Это кто такой?" - "А! Этот? Это Митька. Такой человек из букинистического". И дополнительных вопросов уже не возникало. Существовали также "человек из библиотеки", "тетка с рынка", "девушка из консерватории". Существовали и тонкости. Например, "человек из пивной" и "мужик из пивной" были совершенно разными людьми. Первый был опустившийся интеллигент, который мог за кружку пива громко и с выражением продекламировать стихотворение Игоря Северянина. Второй был забубенный работяга, пропивающий аванс и лезущий чуть что в драку.
Много было их, представителей тех или иных "подгрупп".
Понятно, что то или иное социокультурное явление по-настоящему начинает существовать в нашем сознании лишь тогда, когда оно терминологически оформлено.
Вот, например, на днях мне позвонила приятельница и попросила разрешения познакомить со мной молодого человека - то ли сына, то ли племянника ее друзей. "Он очень хороший и, по-моему, одаренный мальчик, - говорила она. - Очень он тебя ценит и уважает, но стесняется сам к тебе обращаться. Он человек пишущий, и если ты вдруг сможешь помочь ему каким-нибудь профессиональным советом, будет совсем здорово".
Я, если честно, не очень люблю подобные вещи. Но и отказывать хорошему человеку тоже не мог - вдруг ей покажется это признаком какого-нибудь высокомерия, которого я, во всяком случае, в себе особенно не замечал. И уж в любом случае не культивировал. Поэтому я осторожно поинтересовался: "А кто он вообще такой?" Она некоторое время подумала, потом сказала: "Ну, это такой человек из автозака". Я согласился, разумеется.
Однажды она спросила: «Ты ел когда-нибудь варенье из роз?» Ничего себе! Варенье из роз! Какой-то прямо Андерсен! Варенье! Из роз! Неужели так бывает? «Нет, - ответил я с замиранием сердца, - никогда не ел. А такое, что ли, бывает варенье?» «Бывает. Хочешь, я привезу тебе его в следующий раз?» Еще бы не хотеть!
Можно, конечно, вспомнить и о висевшем около моей детской кроватки коврике с изображением огромного ярко-красного гриба, в тени которого, тесно прижавшись друг к другу, притулились две явно чем-то перепуганные белочки. Что так напугало их? Коврик об этом не счел нужным сообщить. Одна из первых в жизни тайн, навсегда оставшаяся не раскрытой.
