Авторы
Какая связь между двумя недавними событиями - осуществленным арт-группой "Война" ритуальным сожжением полицейской "черной маруси" и документально оформленным подписью как бы президента фактическим запретом на мирные собрания граждан в историческом центре столицы? Казалось бы, никакой, кроме того, что и то и другое есть явное нарушение закона. Одно - со стороны группы частных лиц, другое - со стороны государства. А если эти события все-таки связаны между собой, то какое из них является причиной, а какое следствием?
Видите, как много вопросов сразу.
Вряд ли найдется много возражающих, если я выскажу не слишком оригинальное суждение о том, что законы надо соблюдать. Конечно надо, кто спорит. Законы и неписаные правила поведения суть основа цивилизованности.
Но вот бывает, например, такое. Я, как и многие, думаю, москвичи, помню наземный переход через Садовое кольцо в районе Кудринки. О, это был особенный переход. Красный свет для пешеходов горел там не просто долго, а настолько долго, что в какой-то момент скопившаяся на тротуаре толпа спонтанно и в едином порыве просто начинала идти поперек проезжей части. Нарушала ли толпа правила уличного движения? Да, разумеется. Могла ли она в этой ситуации поступить иначе? Нет, не могла. Теперь на этом месте появился наконец-то подземный переход, и очередной повод для проявлений гражданского неповиновения исчез, слава богу. Вот теперь тот, кто побежит через Садовое кольцо в этом месте, уж точно будет нарушителем правил уличного движения.
Или вот, допустим, в 60-е годы прошедшего века в Уголовном кодексе появилась статья, предусматривавшая наказание за хранение и распространение материалов, порочащих чего-то там такое. Надо ли говорить, что многие, и я в их числе, с особым цинизмом и особым удовольствием нарушали этот самый закон, который сам был вопиющим нарушением принципов международного права. Как же не нарушить преступный закон? Непременно надо его нарушить. Нарушение подобных законов было не только правом сознательного гражданина, но и его, если угодно, гражданской обязанностью.
Власть, ставящая себя вне критики, обнаружившая свою полную неспособность к диалогу с обществом вообще и с отдельным человеком в частности, ставит себя вне закона. И уж тем более она ставит себя вне закона, когда сама повсеместно нарушает законы в отношении граждан и их прав.
Протестное уличное искусство даже в своих самых крайних проявлениях хоть и уязвимо в чисто юридическом плане, но, по моему убеждению, вполне правомочно в моральном. И не вина художников, что мы живем в стране, где мораль и полиция смотрят в разные стороны.
Нет, я не сторонник и, более того, решительный противник того мнения, что на одно беззаконие необходимо отвечать другим. Что с "ними надо говорить на том единственном языке, который они понимают". Нет, надо в любом случае говорить исключительно на своем собственном языке. На языке общественного права и личного достоинства. Но что делать человеку и обществу, если красный свет на светофоре собирается, кажется, гореть бесконечно?
В преамбуле Всеобщей декларации прав человека говорится: "...необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать в качестве последнего средства к восстанию против тирании и угнетения".
Если кому-то эти слова покажутся экстремистскими, то прошу с этим обращаться не ко мне и даже не к тем, кто их написал, а сразу к тем, кто принимал этот документ, где есть в числе прочих и такие слова.
«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.
Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»
