Авторы
От способности православных церквей найти общий язык зависит не только идеальное будущее, но и вполне конкретное настоящее. Компромисс между Московским и Константинопольским патриархатами на совещании по подготовке Великого собора внушает надежду на сплочение мирового православия.
В Шамбези под Женевой закончилось 4-е Всеправославное предсоборное совещание, в котором принимали участие представители всех поместных церквей. Цель подобных совещаний – подготовить созыв Великого собора Восточной православной церкви. Первые были проведены еще в 1970–1980-е годы, потом последовал долгий перерыв, вызванный грандиозными переменами в Восточной Европе, и вот теперь процесс запущен вновь.
Идея возобновления подготовки собора исходила от вселенского патриарха Варфоломея, главы Константинопольского патриархата. На стамбульской встрече осенью прошлого года, посвященной юбилею апостола Павла, ее одобрили главы всех церквей. Принципиальным оказалось согласие Москвы, которая раньше встречала инициативы Константинополя в штыки, подозревая его во всех смертных грехах. Причина трений между ними заключается в следующем. Собор символизирует идеал православного единства, который не оспаривает ни одна из церквей. Но вот путь к нему представляется им по-разному. Константинопольский патриархат считает, что движение к единству должен возглавлять он, поскольку занимает первое место в православном диптихе (списке старшинства) и обладает первенством чести. Московский патриархат, который в списке стоит на пятом месте, не отрицает этого первенства, но выступает против того, чтобы оно имело юридическую силу. И неустанно напоминает о своих впечатляющих размерах и соответствующих интересах, возмущаясь, что они попираются. Остальные поместные церкви маневрируют между этими полюсами. С одной стороны, им симпатична идея Москвы о юридическом равенстве, с другой – они опасаются чрезмерного роста ее влияния.
На церковные интересы накладывается и светская политика.
Государственные деятели не прочь использовать православие для собственных целей. Взять, к примеру, Украину. И Москва, и Киев видят Украинскую церковь Московского патриархата мощным рычагом российского влияния на Украине. Поэтому Кремль изо всех сил стремится этот рычаг удержать, а Киев силится помешать ему.
Украинский президент пытается инициировать создание самостоятельной поместной церкви, вовлекая в свои игры константинопольского патриарха. Кремль наносит ответный удар, опираясь на РПЦ. Конец этой геополитической схватке пока не виден.
Все это разобщает православные церкви. А ведь от их способности найти общий язык зависит не только идеальное будущее, но и вполне конкретное настоящее. До сих пор нет общих правил, по которым признается автокефальный и автономный статус церквей, существуют проблемы с юрисдикцией в православной диаспоре (большинство разногласий между Константинополем и Москвой связано именно с этими вопросами). Нет единого церковного календаря. Одни церкви отказались от старого Юлианского, другие за него по-прежнему держатся. Это вносит в православную жизнь известную сумятицу. Различаются взгляды на таинство брака и соблюдение постов. По-разному трактуются отношения с инославными. Эти проблемы задевают не только церковное руководство, но и осложняют жизнь простых мирян.
Сейчас в РПЦ поняли, что откладывать решение проблем до бесконечности нельзя. Лучше напрямую выяснять отношения с Константинополем, чем продолжать изображать из себя вечно обиженных. Авторитета в мировом православии это не прибавляет.
Решительные действия во многом связаны с тем, что церковь возглавил новый патриарх. Именно его наставник митрополит Никодим вместе с вселенским патриархом Афинагором положили начало предсоборному процессу в 1960-е годы. Эрудит и мистик Афинагор нашел общий язык с человеком совсем иного склада («гениально одаренным рязанским мужиком», как отозвался о нем один из соратников), и встреча пошла на пользу обеим церквям. Целый ряд спорных вопросов оказался решен. Патриарх Кирилл, будучи молодым человеком, участвовал в этой работе и своими глазами видел ее плоды.
На встрече в Шамбези делегацию РПЦ возглавил архиепископ Иларион, которого патриарх поставил во главе церковной дипломатии. Совещание было посвящено вопросу православных диаспор, поэтому в помощь ему отрядили архиепископа РПЦЗ Марка. Активный участник объединения Зарубежной церкви с РПЦ, да еще этнический немец, Марк одним своим присутствием должен был свидетельствовать об успехах Москвы. Однако задача перед ними стояла нелегкая.
Как не раз настаивал патриарх Варфоломей, «согласно ныне действующим канонам, православные за пределами своего отечества принадлежат юрисдикции Вселенского патриархата». Поэтому Константинополь предлагал вручить судьбу диаспор региональным епископским совещаниям, во главе которых должны стоять его представители. А если таковых в регионе нет, то тех церквей, что следуют по старшинству в диптихе. В РПЦ решили не спорить, но выдвинули свое условие. Решения на таких общеправославных совещаниях должны приниматься только с одобрения церквей на родине, чтобы не получалось двоевластия. Ведь, скажем, епископ РПЦ должен подчиняться своему церковному начальству, а не чужому. Так и постановили. Условие Москвы было принято.
Однако не обошлось без курьезов. Корсунская епархия РПЦ, которая окормляет российскую диаспору в Европе, пожаловалась совещанию, что Французскую православную ассамблею неизменно возглавляет представитель Константинополя. И это несправедливо, мол, в других конфессиях такого рода должность – выборная, а у православных – нет. Судя по документам, принятым в Шамбези, бумага эта ни на что не повлияла, да и не могла повлиять. Смысл жеста, загодя обреченного на неудачу, остался неясен.
Конечно, самые сложные вопросы еще впереди. Это порядок признания автокефалий и автономий. Здесь проблема церковной власти являет себя в чистом виде, и договориться будет очень сложно. Однако манера, в которой был достигнут нынешний компромисс, внушает надежду.
Константинополь не потерял лицо и сохранил свое символическое первенство, но интересы Москвы были вполне учтены. Если так пойдет и впредь, движение к сплочению мирового православия может и правда возобновиться.
«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.
Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»
