22.05.2009 | Колонка

Мост над бурными водами

Ближневосточный визит папы не решил политических проблем, но сыграл важную символическую роль

Завершилась поездка Бенедикта XVI на Ближний Восток. Три дня он провел в Иордане и пять в Израиле, встречался с иорданскими, израильскими и палестинскими политиками и религиозными деятелями, посетил главные христианские, иудейские и исламские святыни.

Поездка планировалась давно, но оказалась на грани срыва: не успел папа этой весной снять отлучение с четырех католических епископов-раскольников, как выяснилось, что один из них очень сомневается в масштабах Холокоста. Иудеи возмутились, папа призвал маловера к ответу и осудил антисемитизм, но осадок остался. Как остался он и у мусульман, которые никак не могут забыть речь папы трехлетней давности. Тогда он процитировал слова византийского императора Мануила II, не в лучшем свете выставляющие пророка Мухаммеда.

Политика никогда не была сильной стороной нынешнего папы. Промашки его в отношениях с иудеями и мусульманами по сути носили политический характер.

Цитируя византийского императора, Бенедикт вовсе не хотел оскорбить пророка, а просто сказать о том, что в исламе имеется опасная склонность к разрыву между верой и разумом. Но если позволить разуму играть надлежащую роль, опасность можно ликвидировать. Замечание верное, но сделанное не во время, отсюда обиды и скандал.

Снятие отлучений с епископов-лефевристов преследовало важную цель уврачевания самого крупного раскола в истории современного католицизма, но не были учтены юдофобские настроения в раскольничьей среде. Отсюда скандал и обиды со стороны евреев. Поэтому на этот раз папа решил воздержаться от плохо дающейся ему политики и настоял на том, что его визит – всего лишь паломничество на Святую землю. И это было мудрое решение. Ведь попытка развязать ближневосточный узел оказалась не по плечу не одному политику нашего времени.

Смиренно сосредоточившись на религиозном смысле визита, папа занимался тем, к чему лежат его ум и душа. И получалось у него совсем неплохо.

По своим богословским взглядам Бенедикт XVI консерватор. Вот и для улучшения отношений между религиями у него имеется соответствующий рецепт. После либерального Второго ватиканского собора католицизм встал на путь религиозного диалога и нынешний папа утверждает, что не собирается с него сворачивать. Однако фактически он делает ставку не на религиозный, а на культурный диалог. Разница в следующем. Религиозный диалог предполагает, что его участники, двигаясь навстречу друг другу, неизбежно претерпевают перемены. Но

перемены папе-консерватору не по вкусу. Поэтому он предпочитает сближение между религиями и конфессиями на основе общих культурных ценностей традиционного толка. Это позволяет сообща бороться с секулярным обществом, которое с подобными ценностями стремится распрощаться.

При этом борцам вовсе не надо что-то в себе менять. Создание единого религиозного фронта против «агрессивного секуляризма» - давняя мечта папы и он преследует ее с завидным постоянством. На этом принципе строился его визит в США, где он вполне успешно наводил мосты с протестантами.

Однако на Ближнем Востоке ситуация гораздо сложнее. Противостояние между религиозными консерваторами и сторонниками светского образа жизни в израильском обществе, и верно, очень велико, но толкнет ли оно ортодоксальных иудеев в объятия консервативных католиков? В их сознании сидит заноза многовековых преследований со стороны католицизма. Оплошка Бенедикта со снятием отлучения с епископа-антисемита вызвала наибольшее возмущение именно в этой среде. Из нее громче всего раздавались голоса с требованием отмены папского визита. Но папа нашел общий язык со своими старыми знакомцами – двумя главными раввинами Израиля, ашкеназским – Йоной Мецгером и сефардским – Шломо Амаром, которые по достоинству ценят взгляды понтифика. Ведь стремясь избежать перемен внутри католицизма, Бенедикт не требует их и от других. Для современного иудаизма, которому хватает внутренних проблем, это немаловажно. По некоторым признакам дрогнули и ортодоксы. Раввин Стены плача (есть и такая должность) Шмуэль Рабинович незадолго до приезда понтифика заявлял, что не подпустит к ней папу, пока тот не снимет наперсного креста – «символа чужой религии». Но потом пошел на попятную, проводил Бенедикта куда положено и помолился вместе с ним.

Проблематичным казалось и сближение с католиками ближневосточных мусульман. Это на Западе, где они живут в диаспоре, совместное осуждение абортов, контрацептивов, гомосексуализма и эвтаназии способно содействовать их взаимопониманию с Ватиканом. Здесь же идея альянса против безбожников вряд ли способна согревать их сердца. Есть задачи и поважнее. Например, показать всему миру, что Ватикан поддерживает их в трудной борьбе с еврейскими гонителями. Но твердое желание Бенедикта отказаться от прямых политических жестов, не позволило им вовлечь его в свою игру. Попытка шейха Тайсира Тамими, главы шариатских судов Палестинской автономии, сделать резкое антиизраильское высказывание на встрече с папой вызвала негативную реакцию Ватикана. Больше попыток не было. Папа полностью признал право палестинцев на собственное государство, но предупредил об опасности политизации религии, которая превращает ее из инструмента мира в орудие войны. И пообещал молиться за снятие блокады с Газы.

В ходе поездки Бенедикта XVI постоянно сравнивали с Иоанном Павлом II, совершившим визит на Святую землю в 2000 года. Чаще в пользу последнего. Даже израильские спецслужбы присвоили тому кодовое имя «старый друг», тогда как нынешний объект охраны остался для них лишь «белой сутаной».

Эрудит и богослов, мыслящий в категориях вечности и истории, Бенедикт не владеет магией жеста, которой в совершенстве владел Иоанн Павел. Отсюда обвинения, которые посыпались на папу после его речи в мемориале Яд ва-Шем, когда евреям показалось, что он недостаточно выразительно осудил Холокост. Его харизматическому предшественнику такие вещи удавались лучше.

В любом случае акцент на проведении ближневосточного вояжа в формате паломничества позволил придать ему важный символический смысл. Глава самой крупной христианской конфессии поклонился Святой земле, которая в равной мере имеет сакральный смысл и для двух других религий единого авраамического корня. Для подобных вещей она в идеале и предназначена, а вовсе не для того, чтобы служить яблоком раздора и предметом бесконечных распрей. Если заимствовать образ из знаменитой баллады Саймона и Гарфанкеля, поездка папы стала «мостом над бурными водами». Кто знает, может быть, со временем успокоятся и воды. 

Источник: Газета.RU, 18.05.09,