Норвегия, 2007
08.03.2009 | Кино
В сказку попалИстория об обретенном времени, которую мы предлагаем считать эталонным выражением скандинавской души
Положительный молчун Хортен третий десяток лет водит пригородный состав, поглядывая сквозь лобовое стекло на заснеженные окраины Осло. В день торжественных проводов на пенсию неисправный домофон не дает экс-машинисту попасть на собственный сабантуй, и он, карабкаясь по лесам, забирается в соседскую квартиру, где и засыпает на стуле — прямо в фуражке и форменной куртке. На следующее утро Хортен просыпается новым человеком и пускается во все тяжкие пенсионерского загула: катается бесплатно на трамвае, навещает старушку-мать, заводит собаку, посещает сауну и даже прыгает с трамплина на лыжах.
Не спешите записывать «Хортена» в скучные и пропахшие богадельней сочинения на тему «Есть ли жизнь после 60-ти?».
На самом деле, несмотря на некоторую дробность повествования, это прекрасная и цельная история об обретенном времени, которую мы на ближайший десяток лет предлагаем считать эталонным выражением скандинавской души.
Трудно решить, от чего так щиплет носоглотку неожиданная слеза: вид ли это на аккуратненькую электричку, пробирающуюся по заснеженной долине, уютная ли как муми-домик кабина машиниста или почти ощутимый запах старого табака в лавке, куда Хортен лет 10 ходит покупать махорку. Но простыми человеческими радостями фильм не ограничивается — нам показывают человека, получившего вместе с пенсионной книжкой билет в чудесную страну. И здесь все даже лучше, чем в настоящем Осло: это город-мечта, как Стокгольм Карлсона или булгаковская Москва. Тут мертвые изобретатели по ночам оборачиваются дипломатами, строгие мужчины с портфелями ездят на заднице с ледяной горки, а в районном бассейне по ночам резвятся русалки. Даже снег тут падает в такт клавишным переборам а-ля Sigur Ros.
Норвежский характер, каким его преподносит режиссер Бент Хамер, экранизировавший несколько лет назад «Фактотум» Чарльза Буковски, просится в скетчи Михаила Задорнова.
Взять хотя бы проводы старика на заслуженный отдых. Что же там происходит? Наберите в легкие побольше воздуха — машинисты слушают пленки с записями паровозных гудков! А что делает пожилой, но крепкий еще мужик, застукав в ночном бассейне двух голых лесбиянок? Натягивает красные полусапожки одной из прелестниц и пускается наутек! А ведь убегать от простых радостей жизни могут только люди, твердо уверенные, что у них еще все впереди. Может, поэтому, так берут за душу все эти «песни со второго этажа», что понимаешь: это у них, оттрубив положенный срок, становишься хозяином жизни, а тебя лет через 20—30 (если только Землю не захватят инопланетяне), ничего, кроме бесплатного проездного, не ждет.
Пожалуй, главное, что отличает «Надежду» от аналогичных «онкологических драм» – это возраст героев, бэкграунд, накопленный ими за годы совместной жизни. Фильм трудно назвать эмоциональным – это, прежде всего, история о давно знающих друг друга людях, и без того скупых на чувства, да ещё и вынужденных скрывать от окружающих истинное положение дел.
Одно из центральных сопоставлений — люди, отождествляющиеся с паразитами, — не ново и на поверхности отсылает хотя бы к «Превращению» Кафки. Как и Грегор Замза, скрывающийся под диваном, покрытым простынёй, один из героев фильма будет прятаться всю жизнь в подвале за задвигающимся шкафом.