18.06.2008 | Париж Дельфины де Жирарден

Как сделать бал-маскарад удачным

8 февраля 1837 года

Карнавал окончился, и все довольны. Те, кто им наслаждались, отдыхают, ибо выбились из сил; те, кто не вкусил от его наслаждений, поздравляют себя с тем, что, по крайней мере, больше не будут слышать шума, ибо шум, который производят другие, всегда утомителен.

В этом году в свете  почти никто не устраивал костюмированных балов, а на бульварах почти не было видно масок. Все переодевания пришлись на долю балов у Жюльена и в  маленьких театрах. Маскарады в Опере были печальны, как семейный праздник; ни одно из ухищрений, к которым вот уже третий год прибегают для их оживления: ни лотереи, где разыгрываются кашемировые шали, браслеты и даже юные девы, ни испанские пляски, ни немецкий шаг, -- ничто не могло вдохнуть в них жизнь.  Мужчины прогуливались сами по себе, а женщины, если таковые и случались поблизости, не находили что им сказать. В самом деле, господа, о чем с вами говорить? Чем вас интриговать? разве найдется в вашей жизни такой секрет, намекнуть на который было бы величайшей дерзостью? разве есть в вашей жизни потаенные чувства, к которым можно было бы воззвать? Заговорить с вами о малютке такой-то?... Она при вас, но вы не делаете из этого тайны и нисколько не претендуете на ее любовь. Сказать вам, что она вас обманывает?.. вам это известно, но вы ее нимало не ревнуете и нисколько не претендуете на единоличное обладание ее прелестями. Что же до прочих связей, все они так холодны и так благопристойны, а сами вы цените их так мало, что даже подшучивать над ними не имеет смысла.

Нынче любовь стала делом случая; любят того или ту, с кем чаще видятся; чтобы далеко не ходить, выбирают из узкого круга ближайших знакомых. Если бы два существа, бывающие в разных салонах, внезапно  ощутили  страстное взаимное влечение или исполнились нежной привязанности друг к другу, они так и прожили бы порознь до старости, ибо отношения их не были бы ни удобны, ни приличны.

Раньше люди заключали брак по расчету; теперь люди влюбляются по смежности; это очень скучно и именно по этой причине нам нечего сказать молодым людям на балу в Опере; ибо можно ли надеяться их возбудить разговорами об особе, которая им почти безразлична? Первое условие успеха для бала-маскарада – это вовсе не остроумие, а фантазия, прекрасная способность ума человеческого увлекаться некоей идеей, умение мысли человеческой вдыхать жизнь во все вокруг. Вообразите себе бал, куда каждый явится во власти гнева или блаженства, снедаемый тщеславием и покоренный любовью; вообразите множество растревоженных рассудков, взволнованных сердец, взбудораженных умов, а затем вообразите маленькое домино, которое шепнет каждому из них одно-единственное словцо о предмете, его занимающем, -- вот тут-то все эти оцепеневшие существа внезапно засуетятся, как безумные, бросят следом за этим домино, станут  его преследовать и изводить вопросами: “Кто тебе сказал? Откуда ты знаешь? – Ты ее видел? Ты приехала с ней? Они здесь? – Когда это случилось? – В какой день и в какой час? – Сколько времени назад?” Они ни на мгновение не оставят маленькое домино в покое. И уж конечно, им будет не до скуки. – Так вот, теперь вообразите три сотни таких домино, и вы поймете, чем должен быть настоящий бал в Опере.

Многие уже давно задаются вопросом, отчего балы в Опере вышли из моды: кто не помнит, каким огромным успехом пользовались они раньше, на какие хитрости шли самые благоразумные женщины ради того, чтобы туда попасть, какие радости их там ждали, сколько сердец эти красавицы покоряли  благодаря своей смекалке, скольких мужчин сводили  с ума, скольких элегантных кавалеров отличали своим вниманием, скольких скучных глупцов выставляли на посмешище, одним словом, сколько безумств творилось на этом карнавале острого ума!

Куда же исчезли все бальные радости? отчего единственное, что от них осталось, -- это усмешка, с которой герои старинных празднеств презрительно рассматривают наши сегодняшние балы-маскары и говорят со вздохом: “Совсем не то”. А почему, собственно, не то? Философы отвечают: “Из-за чересчур большой свободы нравов.  Если влюбленные могут видеться каждый день с открытым лицом, к чему им передеваться и прятаться под маской? они могут признаваться друг другу в любви и без этого”. Поскольку философам никто не возразил, они продолжают настаивать на своем мнении, а между тем истинная причина величайшего упадка балов в Опере совсем иная; достаточно сказать, что именно в тех странах, где страсти выражаются самым наивном образом, где связи, которые должно хранить в тайне, спокойно выставляются на всеобщее обозрение, -- именно в этих странах балы-маскарады имеют наибольший успех. Не говоря уж о том, что особы, которые ездили на бал в Опере ради того, чтобы увидеться друг с другом, были совсем немногочисленны. Остальные ездили туда потому, что хотели, чтобы их интриговали; между тем интриговать как следует можно лишь тех людей, которые чем-то живо увлечены или, по крайней мере, способны увлечься. Если юноша всерьез влюблен, то, как бы часто он ни виделся с предметом своей страсти, как бы точно ни знал обо всем, что эта особа делает, малейшее упоминание о ней приведет его в возбуждение; настоящая любовь подозрительна; известие самое незначительное, самое невероятное вносит смуту в сердце влюбленного. Скажите ему: “Я видел ее сегодня утром”; пусть даже он знает наверное, что она не выходила из дома, что ей нездоровится, пусть даже он видел это своими глазами, -- неважно; ваши слова все равно смутят его; самые абсурдные предположения начнут роиться в его уме; он не успокоится до тех пор, пока не  выяснит все у нее самой. Как видите, балы в Опере сделались скучны не потому, что мы вольны любить, кого захотим, а потому, что нам безразлично, кого любить. Повторяем: первое условие успеха для бала-маскарада – это фантазия, мы же слишком эгоистичны для того, чтобы иметь фантазию; дело в том, что фантазировать может лишь тот, кто способен забыть себя, мы же в этом отношении все поголовно отличаемся превосходной памятью.

Что фантазии лишены мужчины, это еще можно понять, но вот полное отсутствие ее у женщин ставит нас в тупик. Будь они от  этого более благоразумны, роптать было бы не на что; однако нравственность от недостатка фантазии нисколько не выигрывает, страдают только наслаждения.

Итак, женщина, у которой сердце или ум заражены эгоизмом, на балу в Опере блистать не может; чтобы произвести там впечатление, нужно изменить облик, а женщина-эгоистка всегда остается самой собой. Ее “я” неизгладимо. Настоящая эгоистка не умеет даже фальшивить; вдобавок для того, чтобы кого-либо интриговать, нужно испытывать к нему интерес, а это ведь целое дело; меж тем нынче за дело берутся, лишь если не сомневаются в его выгодности. Итак, вот вам наше последнее слово: балы-маскарады удаются лишь людям с фантазией, а поскольку мы слишком эгоистичны, чтобы фантазировать, балов-маскарадов у нас не осталось.