08.06.2006 | Колонка

Меж двух вертикалей

Русская православная церковь не может справиться с усилением протестантского влияния и поэтому просит помощи у властей

Российские власти не пустили в Москву киевского пастора Сандея Аделаджу.

Этот человек знаменит тем, что всего за 12 лет он создал одну из самых динамичных и крупных пятидесятнических церквей на Украине – Посольство Божие, которая активно поддержала оранжевую революцию. Самое известное духовное чадо энергичного проповедника – Леонид Черновецкий, нынешний мэр Киева. Сандей родом из Нигерии. Он получил образование в бывшем СССР, в Киев попал в качестве журналиста, но затем предпочел духовную стезю.

Пятидесятничество возникло в Северной Америке в консервативной среде евангельских христиан в самом начале прошлого столетия.

В апреле в США с помпой отмечали 100-летие зарождения одного из главных его очагов – в бывшем загоне для скота на улице Азуза в Лос-Анджелесе. Именно там паства чернокожего проповедника Уильяма Симора стала получать дары крещения Святого духа – говорение на языках (так называемая глоссолалия), исцеление, пророчество – короче, все то, что случилось с апостолами в Иерусалиме в день Пятидесятницы.

С тех пор движение стало распространяться по миру, как лесной пожар.

Поначалу сплотившее вокруг себя темнокожих и белых маргиналов, оно теперь привлекает не только социальные низы, но и вполне состоятельную публику, уставшую от сухого рационализма либерального христианства.

Мощный экстатический опыт «огненного крещения» обязывает пятидесятников делиться его дарами с миром. Подхваченное миссионерами-евангелистами пятидесятничество в начале прошлого века достигло границ России, а в 60-е годы и вовсе выплеснулось из собственных берегов – говорить на языках стали и англикане, и лютеране и даже католики. Всех их, а также пятидесятников новых поколений, стали называть харизматами (от греческого «харизма» – дар).

Три года назад отечественные пятидесятники тоже отпраздновали свою годовщину – 90 лет со дня создания первой церкви в Санкт-Петербурге.

Им есть чем гордиться: из полутора миллионов российских протестантов на них приходится больше половины, число новых церквей стремительно растет, особенно в Сибири, на Дальнем Востоке и на юге страны. После жестоких гонений, выпавших на их долю в советское время, это впечатляет.

Но хотя безбожный режим канул в Лету, пятидесятники продолжают пугать и российские власти, и Русскую православную церковь.

Случай с Аделаджей не первый. В 2002 пастор харизматической церкви «Новое поколение» из Риги Александр Ледяев тоже был задержан в Шереметьеве. И он тоже известен своей активностью – помогал создавать Латвийскую первую партию. Дело, однако, не только в политических пристрастиях пятидесятников.

В основе гражданского общества любой западной страны исторически лежала жизнь церковной общины. Особенно ярко она проявила себя в протестантизме, но она важна и для католической церкви.

Даже теперь в совершенно, казалось бы, секуляризованных европейских странах, где люди нечасто ходят в церковь, они продолжают принимать участие в общинной жизни с ее культурными и просветительскими мероприятиями, дискуссионными группами, благотворительностью. Здесь формируются не только религиозные, но и социальные связи, политические предпочтения, наконец.

РПЦ же, напротив, сделала ставку не на общинную жизнь, а на создание авторитарной структуры, которая управляется жестким административным путем.

Она стала строить вертикаль власти еще до того, как этим занялось государство. Общинное движение, которое развивалось в российском православии в 90-е годы, оказалось практически подавлено. Один из его основателей, священник Георгий Кочетков, был в 1997 году запрещен в служении, в 2000 году запрещение было снято, но постоянного места он так и не получил. Поместные соборы РПЦ, в которых должны участвовать и миряне, не проводятся уже 16 лет. По новому уставу их проведение зависит от воли соборов архиерейских, которые таковую предпочитают не проявлять. Гораздо легче управлять церковью, куда люди заходят, чтобы крестить детей, отпеть покойников, поставить свечку, а иногда даже помолиться. Такие «захожане» никогда не подвергнут сомнению авторитет священника. Но беда в том, что и подчиняться этому авторитету не станут.

Без общинной жизни церковь напоминает дом, в котором никто не живет и в который лишь иногда наведываются гости, толком не понимая, к кому они идут. А по соседству строятся новые дома, где жизнь бьет ключом и куда народ валом валит. Будучи не способна конкурировать с напором протестантов, для которых общинное измерение едва ли не главное, РПЦ встречает их в штыки.

Неуемные харизматы просто-напросто объявляются врагами не только православия, но и общества, страшными сектантами, которые манипулируют людьми, используя жуткие психотехники, гипноз, промывание мозгов, зомбирование и прочее невероятные вещи. Не то чтобы у пятидесятников нет реальных проблем. Их как раз хоть отбавляй: упор на экстатический опыт ведет к пренебрежению интеллектом, харизматический тип лидерства чреват скандалами на финансовой и сексуальной почве (Джим Бэккер и Джимми Суэггарт в США), а игры с масскультом – китчем. Но все эти вещи широко критикуются самими пятидесятниками, а их православные оппоненты предпочитают мифотворчество.

Самое грустное, что именно на эту контрмиссию и растрачиваются крайне невеликие общинные ресурсы РПЦ: борьбой с харизматами заняты самые активные миряне, которые и должны бы заниматься устройством подлинно общинной жизни – благотворительностью, социальным служением, миссионерством, наконец. Вместо этого «православные граждане», «хоругвеносцы» и прочие из кожи вон лезут, чтобы не отдать врагу ни пяди родной земли.

Но поскольку даже на это РПЦ не в силах поднять сколько-то заметное число людей, приходится прибегать к иным методам. И прежде всего искать помощь у власти. Там не дать протестантам арендовать помещение, тут отнять уже имеющееся, там не пустить в страну слишком активного проповедника, тут выслать чрезмерно бойкого.

И власть охотно оказывает церкви такую услугу. Ведь они отлично понимают друг друга. Дело вовсе не в том, что российские протестанты воплощают чуждый западный дух. И не в том, что они разнузданные либералы. Как раз наоборот, они выступают за традиционные моральные ценности и вполне себе патриоты – обожают триколор и верят в российскую демократию.

Просто демократию они понимают неправильно – как волеизъявление снизу.

Тогда как уже давно и каждому понятно: настоящая демократия – это волеизъявление сверху.

Источник: Газета.ru, 05.06.06,