Ужасно, ужасно печально. Нашего прекрасного Виктора Марковича Живова, замечательного филолога и просветителя, чудного человека, который до смешного соответствовал своей фамилии — прямо как герой какой-нибудь пьесы XVlll века, — больше нет с нами.

В последнее время много историй про язык, но лингвистически не очень интересных. Вот звонят, спрашивают: как вы, мол, относитесь к тому, что Госдума запретила мат в СМИ? Встречный вопрос: можно ли запретить то, что и раньше было запрещено?

Фразу он, наверняка, выучил в молодости в пятидесятых, когда во время оккупации американцы пытались бороться с коллективизмом военного времени, внушая японцам идеалы индивидуализма – мол, живи для себя, все равно умирать будешь в одиночку.

В последнее время в разных интернет-дискуссиях то и дело можно прочитать, что не надо, мол, переходить на личности. Вот, в частности, эта тема звучит в связи с перепиской всеми нами любимого М. Гельфанда с не всеми нами любимым А. Илларионовым.

Шкуркой тереть – судьям сразу все ясно будет. Вот мы и сидели часов с семи вечера до ночи – первокурсники зеленые – да голыми руками мячи терли. Руки, понятное дело, стерли до крови. Но каждый мяч стал ровно на пять грамм меньше.

Скульптуры Брускина кажутся странным образом “возвышенными” в неожиданном пространстве, как если бы они сами были раскопаны, извлечены из прошлого. Хотя, при этом и очевидно, что они из другого времени.