Рисунок Лизы Ольшанской .
Наша страна, наше общество — это не пространство реальности. Какая такая реальность? Где вы ее видели? Нет никакой реальности. Она практически полностью вытеснена миром не обеспеченных реальными значениями, но наливающихся кровью и обрастающих мясом и дикой шерстью символов, знаков, наименований, формул, лозунгов, статей Уголовного кодекса, крылатых цитат, монументов, имен. В междометиях сейчас, пожалуй, куда больше живого смысла, куда больше очевидных значений, чем в существительных...
Если история, это текст (а она, разумеется, текст), то какой — данный нам изначально и творимый без нашего непосредственного участия, или все же рукотворный, в щелочку или в складочку которого каждый имеет пусть даже и призрачный шанс засунуть скомканную бумажку со своим именем?
Я, например, в алфавитном каталоге одной из библиотек обнаружил карточку с описанием какого-то поэтического сборника. Название сборника было вполне типовым для того времени — то ли «Дорога к дому», то ли «Солнечный дождь», то ли как-то еще. Зато имя автора не могло не привлечь внимания. Автор назывался «Колумб, Валентин Христофорович». Перевод, почему-то, с чувашского. Я довольно долго хвастался своим открытием. Да и было чем, я считаю.
Если про одного из двух спорящих я знаю мало или не знаю ничего, но зато про второго я (опять же на основании его репутации и собственного опыта) я давно и твердо знаю, что он практически всегда врет, то я, — просто методом исключения, — скорее поверю первому. Хотя доказательств у меня, конечно, нет.
Утром в Овальный кабинет Белого дома без стука врывается пресс-секретарь президента и, задыхаясь от волнения, почти кричит: "Господин президент! Вы видели сегодняшние газеты?" - "Нет, а что случилось?" - "Вы ведь, конечно, слышали о русской поп-группе "Ласковый май?" - "Как не слышать! Не только слышал, но и многие их композиции помню наизусть. И даже иногда напеваю их по утрам. Да и вся Америка их знает. Кто же не знает: "белые ро-о-озы...
Впрочем, само по себе словосочетание "часы Пескова", опять же если попытаться отвлечься от грандиозного масштаба личности конкретного обладателя фамилии и часов, привлекает внимание не только своей нарядной аллитерированностью, но и тем, что его косвенные семантические признаки не могут не заставить вспомнить о совсем других часах.