26.07.2018 | Нешкольная история

Насильственное переселение народов – наша общая беда. Часть 3

история семьи немцев Поволжья

Автор: Артур Шагинян. На момент написания работы ученик 9 класса школы №51, г.Астрахань. Научные руководители: О.А.Князева, И.Д.Шагинян. 3-я премия IV Всероссийского конкурса «Человек в истории. Россия – ХХ век», Международный Мемориал

Моя мама родилась в 1949 г. Четыре года прошло после войны, но немцам живущим в России, было очень плохо. Общее презрение, слово «немец» было бранным. То, что мне рассказала мама, меня поразило. Но все по-порядку.

Родители моей мамы не были рады рождению ребенка и то, что она родилась очень слабой, никого не удивило. Считали так: «выживет, значит будет жить». Бабушка родила в страшных муках, никакой медицинской помощи, бабка-повитуха приняла ребенка, завернув в грубое тряпье и положила на самодельную сколоченную из досок кровать, на солому обтянутую мешковиной.

Мама вспоминает, что детство у нее было суровое, она ни разу не слышала от своих родителей ласкового слова, ее как ребенка не целовали, не гладили по головке. Она всегда была почему-то у чужих людей.

После рождения за ней неделю ухаживала бабка-повитуха, сделала мякиш из черного хлеба и, вложив его в тряпку, засунула в рот ребенку. Вот все, что она могла сделать. При этом приговаривала: «Не жилец ты девонька, кормить тебя нечем».

Мама росла болезненным ребенком, никогда не улыбалась, а тихо так, чтобы никто ее не замечал, плакала. Даже сама бабушка рассказывала, что девочка могла сутки не давать о себе знать. Ходить долго не могла, слабые кривые ноги и большой живот не позволяли встать на ноги. За мамой ухаживала бабушкина сестра Паулина и, хотя ей было 11 лет, но она была хорошей няней.

Семья у Паулины была большая, много детей, голод мучил семью, и Паулина с радостью согласилась нянчить ребенка. Весной она выносила маму на солнышко, старушки ей советовали зарывать ребенка, особенно ножки, в песок, так она сможет избавиться от недуга. И действительно к двум годам мама встала на ножки, но была очень маленькой.

Бабушка рассказывала, что жили они очень плохо, кушать нечего было. Три дня мама плакала и просила «брот», т.е. хлеб.

Эпизод, который я сейчас опишу, рассказывал мне сам дедушка.

Чтобы как-то спасти ребенка, он решил совершить кражу. И что удивительно, колхозный амбар был полон зерна, а люди голодали.

Дедушка дождался глубокой ночи, на улице разыгрывалась метель, это было кстати, пурга заметала следы. Подошел к амбару, залез под него, он стоял высоко на тумбах из кирпича, просверлил маленькую дырочку в полу, подставил мешочек и набрал немного зерна, аккуратно заткнув дырочку пробкой. Бабушка сварила кашу из зерна и накормила маму. С этого дня семья дедушки не испытывала голода, всегда было немного зерна. Но так долго это не могло продолжаться. Дедушка говорил бабушке, что надо продержаться только до весны, а там легче будет. Это был 1952 год. Но, однажды, дедушку застала соседка на месте преступления, как раз в то время, когда он вылезал из-под амбара. С этого времени она требовала с ней делиться, чтобы накормить своих троих детей, шантажировала его. Дедушка говорит, что он эту женщину вспоминает, как страшный сон. У д­едушки не было другого выхода: делился и с ней, но она, глупая женщина, поделилась с другой женщиной и по селу пошли слухи, что у Шрайберов есть зерно.

Закончилось все тем, что приехал оперуполномоченный с обыском. Бабушка успела мешочек с оставшимся зерном сунуть маме за пазуху и подняла ее на крышу землянки, приказав лечь за трубой и не подниматься до тех пор, пока не уйдут люди.

Мама говорит, что тоже помнит этот эпизод, она была страшно напугана, лежала за трубой и боялась шелохнуться.

Обыск закончился, люди ушли, не найдя ни одного зернышка, но с этого времени дедушка уже не делился с женщиной, которая его предала.

Чтобы выжить, дедушка придумал следующее: весной в землянке, в сенях, он выложил из пласта земли двойную стену, внизу оставил отверстие, закрывал ее кирпичиком, вырезанным из пласта земли. Зимой он дважды ходил к амбару, но брал уже не маленький мешочек на 1 кг, а целый мешок. Придя домой, с крыши засыпал мешок зерна в эту двойную стену и через день бабушка всю долгую сибирскую зиму варила кашу. Так они выжили.

Когда в 1956 году объявили о снятии ограничения, дедушка с семьей уехал, сам не зная куда. Поскитавшись, дедушка в 1957 году завербовался на целину. Стало немного легче жить, дедушка работал кузнецом, жили среди молодежи разных национальностей. Плохо было только со знанием русского языка.

Русский язык мама не знала вообще, поэтому в школу ее не взяли, а предложили бабушке сначала научить маму русскому языку, а потом приводить ребенка в школу.

Осенью маму снова привели в школу, но к этому времени она уже могла общаться на русском языке. Но школа для мамы была не в радость, ее обижали как дети, так и учителя. Дети вешали ей на спину записки с надписями «фашистка», а учительница издевалась над ее произношением или ошибками в диктанте. Однажды произошло событие, надолго заставившее маму замолчать, замкнуться в себе.

Это произошло после объявления оценок за контрольную работу.

Мама рассказывала, как долго ее унижала учительница за полученную двойку, говорила, обращаясь к детям: «Смотрите, дети, что может эта «фашистка», она ведь ни на что не способна, из-за таких как она погибли наши отцы, братья и сыновья».

На перемене учительница лишила мою маму горячего чая с картофельным пирожком, которые давали детям во время большой перемены. Чай был в алюминиевой кружке, он был очень горячим, сладким. Мама говорила, что это была самая вкусная еда на всем свете.

Я могу себе представить эту картину, все дразнят ее, а мама от обиды глотает слезы.

Затем мама после долгой паузы вспоминает, что когда учительница вышла из класса, то русский мальчик, который сидел с мамой за одной партой, вместе с мамой залез под парту и поделился пирожком и чаем. Один раз откусывала мама от пирожка, другой – он, и старался так, чтобы маме досталась больше.

Мама никогда не забудет этот эпизод, она будет помнить его до конца своей жизни. Она благодарна этому мальчику за то, что он оказался единственным человеком среди всего класса.

Наверное, можно понять и учеников и учителя. Время было такое, у всех в душе еще кровоточила рана от прошедшей страшной войны. Погибли родные, люди ожесточались, но все же я думаю, что на российских немцев нельзя было так ополчаться, они также страдали, как и все люди в России. Я думаю, что мама простила эту учительницу, ведь она потеряла мужа и единственного сына на войне.

Конечно, немцев не любили, и они в свою очередь старались не афишировать, что они немцы. Мама рассказывала, что она старалась даже не говорить на немецком языке.

Не легкая выпала судьба на долю моей мамы, но она шла к своей цели, не останавливаясь на полпути. Я горжусь своей мамой. Она закончила Горьковское педагогическое училище, затем Академию МВД СССР. Прослужила 20 лет и ушла в отставку в звании подполковника милиции. Имеет награды, является «Отличником милиции». В настоящее время преподает в Астраханском филиале Саратовской государственной академии права, имеет ученое звание – доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин. Всего она достигла сама, честным трудом и твердым железным характером. Пусть ей намекали о «пятой графе», но она всегда умела доказать, что она прежде всего Человек!

В 1994 г. мои дедушка, бабушка и мама были реабилитированы и признаны пострадавшими от политических репрессий. Но имущество не вернули, мама делала запрос в г. Саратов в Информационный центр УВД Саратовской области. Но ответ был, что сведениями об имуществе, оставленном при выселении, не располагают.

В СССР проблема высылки и репрессий против российских немцев замалчивалась. Об этом не писали в газетах, не говорили в выступлениях и радиопередачах. Немецкая автономия так и не была восстановлена.

Может быть поэтому многие сегодня желают выехать в Германию.

Политическая нестабильность и ужесточающий национальный эгоизм вызывают дополнительные опасения за будущее. Боюсь, что немцев скоро совсем не будет в России как нации.

Печатается с сокращениями