19.11.2015 | Нешкольная история

Село Мастюгино в годы страха и лихолетья. Часть 3

Репрессии коснулись и нашего села

Автор: Деревщикова Светлана. На момент написания работы ученица 11 класса, МКОУ Мастюгинская СОШ, Воронежская область. Научный руководитель Асеева Мария Егоровна. 3-я премия XV Всероссийского конкурса исторических исследовательских работ «Человек в истории. Россия – ХХ век», Международный Мемориал

Окончание

Репрессии 1937–1938 годов в судьбах моих земляков

Полную картину лихолетья и эпохи страха добавляют 1937–1938 годы. Я снова привожу комментарии моих учителей.

И снова печальный список моих земляков, попавших в жернова политических репрессий:

Баженов Тихон Васильевич, 1883 года рождения, священник Сергиевской церкви села Мастюгино. Приговорен к расстрелу 13 ноября 1937 года.

Весельев Митрофан Васильевич, 1897 года рождения, колхозник, работал рядовым колхозником в колхозе имени «Октябрьской революции». Приговорен к расстрелу 29 сентября 1937 года.

Трухачев Егор Леонтьевич, 1897 года рождения, работал в колхозе, бывший кулак. Приговорен к расстрелу 13 ноября 1937 года.

Симонов Афанасий Тихонович, 1913 года рождения, уроженец села Мастюгино, красноармеец 8 – го стрелкового корпуса. Осужден 19 сентября 1938 года к пяти годам лишения свободы.

В чем же обвинялись эти люди?

Ознакомившись с материалами уголовного дела № 16924 по обвинению Тихона Васильевича Баженова, начатое 6 ноября 1937 года, оконченное 12 ноября 1937 года, установлено, что гонение на священника и его семью началось в 1929 году, когда он был осужден Острогожским окружным судом по статье 61 УК РСФСР на пять лет выселки «из пределов ЦЧО».

Семью раскулачили, выбросили на улицу в зимнее время. К тому времени у Баженова Т. В. родилось семеро детей. Отбывал наказание в станице Митьковская Донецкой области, где также служил священником. В 1935 году вернулся в Мастюгино и продолжил службу в местной церкви. Но наступил 1937 год. Отца Тихона снова арестовали. В обвинительном заключении записано:

«Я Пом. Опер. Уполномоченного УГБ Коротоякского РО УНКВД Воронежской области Бабенков, 12 сего ноября, рассмотрев следственное дело №16924 по обвинению священника Баженова Тихона Васильевича 1883 года рождения, грамотного, беспартийного, русского, гр-н СССР, уроженец города Воронежа, в момент ареста проживал в селе Мастюгино, Коротоякского района, Воронежской области и служил священником мастюгинской церкви, в 1929 году был судим по ст. 61 УК РСФСР на 5 лет выселки, в 1919 году при отступлении белых эвакуировался с таковыми и возвратился лишь в с. Мастюгино в 1922 году.

Постановил: что Баженов Тихон Васильевич, как не изживший своих прошлых антисоветских взглядов, враждебно настроен против Советской власти и проводимых ею мероприятий, до последнего времени проводил контрреволюционную работу среди населения, высказывая антиколхозные намерения, распространял контрреволюционно-клеветнические измышления против советского правительства и ВКП (б), восхвалял врагов народа Зиновьева, Каменева и др., высказывал пораженческие намерения и своими контрреволюционными выпадами, опошлял новую Конституцию Советского Союза, и поэтому руководствуясь приказом НКВД №00447 и циркулярным распоряжением УНКВД по Воронежской области № 2453, постановил: следственное дело №16924 по обвинению Баженова Тихона Васильевича по ст.58 п.10.ч.2 УК РСФСР направить на рассмотрение тройки УНКВД по Воронежской области».

Выписка из протокола заседания тройки Управления НКВД по Воронежской области от 13 ноября 1937 года. «Постановили: Баженова Тихона Васильевича РАССТРЕЛЯТЬ. Отобранные облигации на сумму 600 руб. и деньги в сумме 835 руб. – конфисковать». Теперь только стало известно, что расстреляли священника 16 ноября 1937 года. За десять дней решили судьбу человека.

В материалах уголовного дела меня поразил протокол допроса обвиняемого Весельева Митрофана Васильевича.

«Вопрос: Вы на следствии в своих показаниях все время отрицаете о проводимой вами контрреволюционной деятельности, тогда как следствие располагает достаточными данными о том, что вы в августе месяце 1937 года своими контрреволюционными выпадами всячески дискредитировали советскую Конституцию и обзывали площадной бранью. Дайте правдивые показания.

Ответ: Таких случаев с моей стороны никогда не было.

Вопрос: Вы лжете. Следствие располагает достаточными данными о том, что вы, проводя контрреволюционную работу, в июле месяце 1937 года говорили, свинопоголовье разводить не нужно, т.к. мясо едят одни коммунисты. Признаете вы это.

Ответ: Все я это отрицаю, этого я никогда не говорил.

Вопрос: Вы снова лжете. Дайте правдивые показания на поставленные вопросы.

Ответ: Я говорю только правду, что контрреволюционной деятельностью я не занимался.

Вопрос: Чем вы руководствовались, когда проводили свою контрреволюционную работу в июне месяце 1937 года среди колхозников и говорили, что коммунисты только обещают хорошую жизнь, но это все обман, и поэтому бросьте в колхозе работать и проч.

Ответ: Все это я отрицаю, что с моей стороны этого никогда не было.

Вопрос: Следствие настаивает дать правдивые показания на поставленные вам вопросы.

Ответ: Я категорически заявляю, что контрреволюционной деятельностью я никогда не занимался и не занимаюсь. Показание мое правильное, записано с моих слов верно, и мне прочитано, в чем и расписуюсь».

Расстреляли Митрофана Васильевича Весельева 7 октября 1937 года.

Вчитываясь в материалы уголовных дел, я все больше убеждалась в том, что в тридцатые годы двадцатого века человека могли уничтожить за одно, неосторожно сказанное слово. Ну, а если ты из бывших кулаков, то вообще пощады не жди.

Вот так и закончилась жизнь моих земляков в лихолетье тридцатых годов двадцатого века. Вот так и закончилась жизнь 681692 жителей нашей страны.

С холуйским усердием выслуживались руководители сел, городов, районов и областей, выполняя разнарядку по уничтожению собственного народа. И я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что они перевыполняли этот кровавый план.

Симонов Афанасий Тихонович – мой земляк, чудом оставшийся в живых, свидетель страшных событий, происходивших в стране в 37–38 годах. В школьном музее имеются его воспоминания, написанные собственноручно, в селе живет его жена Полина Андреевна, часто приезжают внуки. Четыре страницы, исписанные рукой Афанасия Тихоновича, рассказывающие о его хождениях по мукам, взволновали меня до глубины души.

В 1935 году Симонов Афанасий Тихонович был призван с Дальнего Востока, где работал по вербовке, в ряды Красной Армии. Попал служить в 8-ой корпусный артиллерийский полк 8-го стрелкового корпуса в Житомирской области на Украине. Когда на политзанятиях произошел разговор о «врагах народа» Тухачевском, Гамарнике и Якире, красноармеец Симонов встал и сказал, что я не верю, чтобы такие заслуженные люди оказались врагами народа. За это выступление Афанасия Тихоновича арестовали, затем военным трибуналом он был осужден по ст.54-10 ч.1 УК УССР к пяти годам лишения свободы в ИТЛ с поражением в правах сроком на три года «за контрреволюционную пропаганду и недоверие к партии и правительству».

Из воспоминаний А. Т. Симонова «1 июля 1937 года меня арестовали и отправили в Житомирскую тюрьму. Посадили в камеру для подследственных. Там был очень строгий режим. На допросах очень издевались, держали на допросах и сутки и больше, стоя на одном месте, и воды не давали. Упадешь, обливают водой и опять допрос. Следователи менялись часто, а я был один. Следствие закончилось 10 сентября, а 19 сентября судили».

Попал отбывать наказание наш земляк на Колыму. После тяжелой и долгой дороги 11 июня 1938 года пароход прибыл в бухту Нагаева. Дальше передвигаться Афанасий Тихонович не мог, потому что во время пути сильно был истощен. Его и других ослабших заключенных оставили в этой бухте. Поправившись, стали работать грузчиками в порту. В марте 1939 года двадцать пять человек, в том числе и Афанасия Тихоновича, отправили на прииск Утиный. При морозе в 50 градусов заключенные жили в больших палатках, стенки, которой были покрыты льдом на 20 -25 сантиметров. Одежда примерзала к стенкам, лица у всех были обморожены.

Я читаю воспоминания и не могу поверить, что люди могли выжить в таких условиях. Но, как пишет мой земляк, очень многие умерли по пути: когда ехали до Владивостока в товарных вагонах от голода и холода, когда плыли на пароходе от недостатка воды, когда попали в шторм. Но Афанасий Тихонович выжил и его хождения по мукам продолжались.

Из воспоминаний: «Кормили нас по категориям. Если в забое норму выполнишь на 100%, получишь 800 граммов хлеба на день, на 80% - 600 граммов, меньше – 400 граммов. «Стопроцентникам» привары давали, первое, второе что-нибудь и еще чаю дадут. Работал я забойщиком по 12 – 14 часов. Там тоже много народа гибло».

Из воспоминаний видно, что в тех суровых краях без поддержки выжить практически невозможно. Помогли выжить Афанасию Тихоновичу земляки, которых он встретил там на Колыме. Земляк со станции Грязи освободился раньше, а их вольных кормили лучше, и он приносил Афанасию Тихоновичу 300 – 400 граммов хлеба. Это была большая помощь.

В декабре 1941 года наш земляк заболел воспалением легких. Врачи тоже были из заключенных. Выходил его снова земляк – врач из Воронежской области. Он до ареста жил в Воронеже, работал «на скорой помощи». После болезни оставил Афанасия Тихоновича при больнице санитаром. Там он окреп. А те, кто после болезни спускался в забой, в 95% умирали. «Земляк в тех местах, как родня», − вспоминал Афанасий Тихонович.

Из воспоминаний: «1 июля 1942 года меня вызвали и освободили. Я отсидел день в день, час в час 5 лет. И вот стал «вольным». Меня обратно послали забойщиком работать в шахту и в открытый забой. Шла войны, и от нас не брали на фронт, а работали по 10 - 12 часов и домой не отпускали. Вот и продержали меня на Калыме 12 лет. Паспортов на руки не давали, уйти, никуда не уйдешь, там только лагеря. Мы также были, почти как заключенные, только конвоя не было. А, когда война закончилась, к нам понагнали военнопленных. Потом нас стали отпускать, в том числе и меня отпустили. И я приехал домой в августе 1949 года».

Как обидно, что после освобождения, вольная жизнь была ничуть не лучше жизни заключенного. Двенадцать лет в страшных, можно сказать в чудовищных условиях, и за что? Мне, кажется, судить надо было палачей, которые сфабриковывали дела на «врагов народа», выколачивали признательные показания, жестоко пытали, избивали. Вот их есть, за что? За преступление против своего народа.

Восстановление справедливости, начатое ХХ съездом КПСС, велось непоследовательно и, по существу, прекратилось во второй половине 60-х годов. Даже сегодня еще не подняты тысячи судебных дел. Пятно несправедливости до сих пор не снято с советских людей.

Руководствуясь указанием КГБ СССР №108 сс, многим родственникам расстрелянных сообщалась ложь о судьбе мужей, сыновей, братьев. Почти поголовно были ответы о смерти в лагере от сердечной недостаточности. Так было с Баженовым Т.В. Справку о реабилитации родственники получили в девяностых годах, и лишь тогда узнали о расстреле.

16 января 1989 года вышел приказ Президиума Верховного Совета СССР «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30 – 40-х и начала 50-х годов». Не все родственники репрессированных обращались в прокуратуру. На то было много причин. В настоящее время нам с руководителем удалось ознакомиться только с тремя такими справками наших земляков. Но это не значит, что остальные не реабилитированы, обидно, что родственники отвечают: «А зачем нам справка, когда деда (прадеда) уже давно нет в живых. Надо было при жизни реабилитировать. Мертвому справка не нужна».

При жизни справку о реабилитации получил Симонов Афанасий Тихонович. Он стал добиваться справедливости по отношению к себе, написал письмо в газету «Сельская жизнь». Ему пришло много откликов читателей, которые он направил в Воронежский облисполком. И Афанасия Тихоновича приравняли на получение льгот к инвалидам Великой Отечественной войны и выдали соответствующее удостоверение. Им владело желание восстановить справедливость. Я считаю, что ему это удалось.