Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

30.07.2015 | Нешкольная история

«Отслужу, как надо, и вернусь» – 2

Армейские годы моего деда

публикация:

Стенгазета


АВТОР: Оксана Елисова. На момент написания работы ученица 9 класса гимназии №20 г. Саранска. Научные руководители Юлия Владимировна Горшкова, Алёна Владимировна Елисова. 2-я премия XVI Всероссийского конкурса исторических исследовательских работ «Человек в истории. Россия – ХХ век», Международный Мемориал.

Окончание

О национальном составе советской армии (житейские рассказы)

В разговоре о людях служивших вместе с ним, дед (Тенишев Халим Усманович) всегда заявляет, что никаких ссор и скандалов не было. Говоря современным языком о таких взаимоотношениях – у них была «сплошная толерантность», одно из «модных» слов сейчас.

В части служили солдаты и офицеры 26-ти национальностей. Дед вспоминает, что в середине 1950-х годов начали призывать в армию советских немцев, в части их было два: Эртман и Майер. В сознании людей «немец» и «фашист» значили тогда одно и то же. Вот и к Эртману и Майеру еще в 1954 году у солдат было настороженное отношение. Но со временем все это сгладилось. Дед вспоминает: «Да нормальные они люди. По-русски лучше меня, татарина, говорили».

Были в части два румына из Черновицкой области: Телегуз и Сапонару. Дед так о них говорит: «Служили, как все. Ничего плохого сказать не могу». В хозвзводе служил цыган по фамилии Сухан. Он никогда не расставался со своей скрипкой, носил ее везде с собой. Дед вспоминает: «Был этот цыган маленького роста, чернявый. Но как начинал играть – мы заслушивались. Не знал ни одной ноты, но зато как играл!» Много было людей разных национальностей в воинской части, но они всегда мирно уживались между собой, не конфликтовали.
Конечно, более тесно общались с представителями своих национальностей: всегда можно поговорить на родном языке, спеть свои песни.

«Вроде, как дома побывал, когда с ребятами-татарами поговорил», – так об этом сказал Халим-бабай. Было у него в армии 2 друга-татарина – Акбулатов Халим из соседнего Темниковского района и Яфаров Халим из Саратовской области.

В воинской части, где служил Халим-бабай, было много солдат, призванных с западной Украины: из Тернопольской, Черновицкой и Станиславской областей.

Грамотных среди солдат, призванных с западной Украины, не было: жизнь сложилась так, что русскому языку они начали учиться уже в конце или же после Великой Отечественной войны, когда советские войска вернулись на недавно присоединенные к СССР территории. Может, на украинском языке кто-то из них и умел писать, но на русском они только говорить могли, а читать или писать не умели. Дед вспоминает: «Между собой западные всегда по-своему разговаривали».

Когда у западных украинцев спрашивали: «Ну а как немцы во время войны с вами себя вели? Сильно обижали?», они про немецкую оккупацию никогда плохо не говорили: «Немцы давали нам, детям, остатки еды, что они не доели в столовой. Только всегда говорили: «Подождите, пока наши солдаты поедят, а что останется – вам дадим. Обижать не обижали».

Деду запомнилось, что в свободное время западные украинцы постоянно пели: перед вечерней поверкой они затягивали свои народные песни, и те солдаты, кто был рядом, бросив все дела, с удовольствием их слушали. Дед сам всегда поет «Распрягайте, хлопцы, коней», говоря, что этой песне он выучился у своих однополчан. Именно тогда, сначала в песне, а потом и в речи деда появляется характерное южнорусское «г».
Было много литовцев: Маркунас, Янкаускас, Укин, Марчулайтис. Дед запомнил слова Укина о времени входа советских войск в Прибалтику: «Мы до вашего прихода «карашо» жили». У деда до сих пор на слуху это искаженное укинское «карашо».

Никто из литовцев открыто не говорил, что им не нравится жить в Советском Союзе, но в каких-то недомолвках, полунамеках иногда это проскальзывало.

Между собой солдаты жили дружно: делить им было нечего. Дед вспоминает: «Тяжело было всем. Кормили неважно – порции маленькие, поэтому не наедались. Жили зимой в палатках в лесу, отопление – буржуйки. И служили в армии подолгу: кто больше трех лет, а кто и около четырех. Тогда срок службы начинал засчитываться только с Нового года, и неважно, когда кто был призван – весной или осенью: до 1 января следующего года служба в зачет не шла.

Сейчас и служить-то надо всего 1 год, но и от этого пустячного срока пытаются увильнуть. А тогда у ребят даже мысли такой не было, чтобы в армию не пойти. Если в деревне кого-то из ребят не брали в армию, то потом за него и замуж никто не выходил. Девчата считали так: раз в армию не взяли, значит, больной. «Дедовщина» появилась уже после нас. А мы просто служили и ждали возвращения домой. Мы были обычными советскими солдатами, и делить нам было нечего». Даже когда призванный из соседней деревни Мордовские Пошаты Ельниковского района Андрей Федосеевич Чопанов, 1935 г.р., в начале службы постоянно плакал, никто из сослуживцев не осуждал его. «По дому скучает», – так решили солдаты.

«Сын за отца не отвечает»

Летом 1955 года рядового Лунева вызвали в канцелярию воинской части, откуда через какое-то время он вышел совершенно подавленным. Другие солдаты пытались что-то у него узнать – бесполезно, ответов не было ни на один вопрос. Через солдата, что был писарем, выяснили, что за сотрудничество с немцами во время войны на Украине арестована мать Лунева. Самого Лунева не тронули, он продолжал служить, как раньше. И ни офицеры, ни солдаты никогда не вспоминали больше об этом случае. Дед сказал: «Вот так мы убедились в том, что действительно «сын за отца не отвечает».
Дед служил в армии, когда состоялся XX съезд. Через несколько дней после съезда проводилось плановое политзанятие, перед которым кто-то из солдат спросил: «Опять будет «как жили и боролись»?». Замполит в этот день выглядел не как обычно, а был каким-то странным: не было привычной уверенности в своих словах.

А когда он начал знакомить солдат с материалами съезда, у всех застыл на губах один и тот же вопрос: «Как?!». И далее сами же себе и отвечали: «Не может этого быть! Это провокация!». Замполит и сам был в полнейшем шоке: «великий вождь и мудрый учитель», который, по мнению многих, был просто непогрешимым, вдруг оказался не таким, каким его представляли с самого детства (а замполиту тогда было лет 30). Он не мог спокойно знакомить солдат с материалами съезда: голос срывался, замполит говорил с большим трудом, так и не оправившись от такого морального потрясения. Солдаты просто не могли осознать и поверить в услышанное. Западные украинцы и литовцы молчали. Может, им и было, что сказать про время сталинского правления на их родине, но промолчать для них было как-то спокойнее.

О венгерских событиях (23 октября – 9 ноября 1956 г.) и радиоприемнике

Осенью 1956 года решили купить радиоприемник: «Когда новости будем слушать, а когда концерт какой», – сказали солдаты. Сложились по 5 рублей, сходили в военторг: «Будем как культурные люди на гражданке – с приемником». Вечерами, когда было немного свободного времени, все с удовольствием слушали передачи из Москвы.

Но в конце октября того же 1956 года замполит предупредил солдат насчет радиоприемника: «Или продайте, или изыму». А так как это было время венгерских событий, когда солдаты могли слушать «вражеские голоса», на следующий день радиоприемник был изъят.

В 1958 году дед разговаривал с жителем деревни Старые Русские Пошаты, что находятся не так далеко от нашего села Новое Кадышево. Дед запомнил его фамилию – Долбилин:
«Нашим стрелять не разрешают, а венгры из толпы стреляют. Наши ночью десант сбросили, а венгры им трассирующими патронами парашюты сожгли. Всех положили. Но и мы Будапешт тоже хорошо порушили». Долбилин был в Венгрии во время тех событий: его часть экстренно перебросили туда из СССР. «11 тысяч наших положили», – говорил Долбилин.

В армии дед служил 3 года и 3 месяца. Деду повезло: он до Нового, 1955 года, прослужил всего 3 месяца, а с 1 января 1955 года началась его официальная трехгодичная служба. Дед точно помнит день своей демобилизации: 21 января 1957 года. Домой ехал со своим другом – Акбулатовым Халимом. Сестре Нюрии, привез подарок, купленный в военторге: в пакете 2 одеколона и пудра в круглой упаковке.

Конечно, многое со временем забывается, но в памяти у моего деда на всю жизнь сохранились воспоминания о трёх годах службы в армии. «Я помню дни армейские...»









Рекомендованные материалы


Стенгазета

Ударим всеобучем по врагу! Часть 2

Алатырские дети шефствовали над ранеными. Помогали фронтовикам, многие из которых были малограмотны, писать письма, читали им вслух, устраивали самодеятельные концерты. Для нужд госпиталей учащиеся собирали пузырьки, мелкую посуду, ветошь.

Стенгазета

Ударим всеобучем по врагу! Часть 1

Приезжим помогала не только школьная администрация, но и учащиеся: собирали теплые вещи, обувь, школьные принадлежности, книги. Но, судя по протоколам педсоветов, отношение между местными и эвакуированными школьниками не всегда было безоблачным.