16.04.2015 | Нешкольная история

Два дня, которые потрясли Новочеркасск (часть 1)

Свидетельства очевидцев

АВТОРЫ: Cергей Богатырёв, Анна Денисенко, Сергей Карасёв, Татьяна Колесникова, Мария Лукичева, Виктория Мардарь, Ирина Соколова – на момент написания работы учащиеся 7-х и 10-х классов школы №6 г. Новочеркасск Ростовской области. Научные руководители В.Е.Водяницкая, Е.Г.Губанова, И.Б.Мардарь. 1-я премия II Всероссийского конкурса исторических исследовательских работ «Человек в истории. Россия – ХХ век», Международный Мемориал
«Новочеркасск! Из роковых городов России. Как будто мало было ему рубцов Гражданской войны, – просунулся еще раз под саблю. – Так начинает рассказ о событиях в Новочеркасске Александр Солженицын. – Новочеркасск! Целый город, целый городской мятеж так начисто слизнули и скрыли! Мгла всеобщего неведения так густа осталась, – и большинство наших сограждан даже по имени не знает такого события: Новочеркасск, 2 июня 1962 года».
Накануне
«Как вы жили тогда, в 62-м?» – этот вопрос мы задавали родным, знакомым, прохожим на улицах нашего города. Мы хотели понять, что заставило горожан, переживших голод 30-х годов, оккупацию, разруху после войны, перемолчавших, перетерпевших все, подняться на заранее обреченное восстание. Ответы мы услышали разные: «Трудно было тогда, а сейчас еще хуже». Так ответили многие.

«В магазинах были только крупы и горох; мясо, молоко, творог, колбасу мы не видели, а продукцию мясокомбината увозили по ночам в Москву», – рассказал нам один прохожий. В городе начались перебои с хлебом. Одна из свидетельниц тогдашних событий вспоминает, что в столовой Новочеркасского политехнического института ей, беременной, отказались продать маленькую булочку. «Картофеля в магазинах тоже не было, только на рынке. В столовых на гарнир давали только кукурузу и горох» – об этом рассказала Д.Ф.Горних. А в рабочем поселке НЭВЗа было еще труднее, так как люди жили во временных бараках, без газа, с общей кухней. На заводе не было душевых, раздевалок. Большую часть рабочих составляли люди, освободившиеся из мест заключения. Кадровые рабочие шли на завод неохотно, и руководству приходилось принимать людей, имевших судимости. Но хрущевские преобразования сделали свое дело.

Люди поверили в то, что ушли сталинские времена и повторения репрессий не будет. А жизнь легче не становилась. Регулярно проводились снижения расценок на все виды работ без внедрения необходимых технических улучшений.

Вот как вспоминает об этом П.П.Сиуда: «С января 1962 года на Новочеркасском электровозостроительном заводе в очередной раз снижались расценки до 30–35%. Последним снизили расценки рабочим сталелитейного цеха. Это было уже в мае… На заводе не решалась жилищная проблема, а плата за частные квартиры составляла в ту пору от 35 до 50 рублей в месяц, то есть 20–30% месячной зарплаты рабочего…»

Было ли это известно городскому и областному начальству? Да. Существует, например, несколько документов, содержащих такую информацию, которые были направлены управлением КГБ в обком КПСС.

Таким образом, причинами, вызвавшими забастовку, стали и катастрофическая ситуация с продуктами в городе, и ежегодное плановое снижение расценок на НЭВЗе, и отсутствие нормальных условий труда, и жилищная проблема. Наконец, последней каплей, переполнившей чашу терпения, стало повышение цен 1 июня.

Электровозостроительный завод  1 июня 1962 года

«В пятницу 1 июня было опубликовано по Союзу одно из выношенных любимых хрущевских постановлений о повышении цен на мясо и масло. А по другому экономическому плану, не связанному с первым, в тот же день на крупном новочеркасском электровозостроительном заводе (НЭВЗ) также и снизили рабочие расценки – процентов до тридцати. С утра рабочие двух цехов (кузнечного и металлургического), несмотря на всю свою послушность, привычку, втянутость, не могли заставить себя работать, – уж так припекли с обеих сторон! Громкие разговоры их и возбуждение перешли в стихийный митинг».

Ни инженеры, ни главный инженер успокоить рабочих не могли. Пришел директор завода Курочкин. На вопрос рабочих: «На что теперь будем жить?» – он ответил: «Ешьте пирожки с ливером». Эта фраза, ставшая потом крылатой в нашем городе, и была той искрой, которая привела к трагедии. Включили заводской гудок.

Вспоминает В.Рыбаков (дедушка Ани Денисенко): «Не помню, чтобы гудел гудок, но народ с поселков стал собираться к заводу. Двинулись на заводоуправление, начали его громить. Рабочие боялись, что толпа бросится громить и цеха, но все перешло в стихийный митинг. Люди поймали на заводе главного инженера, требовали объяснений. Никто его не бил, хотя рубашку на нем порвали».

К полудню забастовка охватила весь огромный НЭВЗ. Послали связных на другие заводы, те колебались, но, в конце концов, не поддержали.

Вот что вспоминает Виктор Николаевич Клименко, мастер сборочного цеха: «Первого июня 1962 года в сборочный цех пришла группа рабочих сталелитейного цеха (условия труда в этом цехе были самые тяжелые) и стала подбивать всех рабочих прекратить работу и начать забастовку. Они говорили, что за копейки работать не будут, так как не смогут прокормить свои семьи.

В этот момент я как мастер пытался организовать своих рабочих, призывал людей не крушить оборудование, не растаскивать заводское имущество. Сборщики поддержали забастовку. Оставив свои рабочие места, трудящиеся всех цехов толпами собрались у заводоуправления. В руках у них были лозунги и плакаты. За один из таких плакатов – «Хотим масла, мяса, молока» – художник Попов был осужден впоследствии на семь лет строгого режима. Были также плакаты «Нам нужны квартиры».

«Вблизи завода проходит железнодорожная линия Саратов–Ростов. Для того ли, чтобы о событиях скорее узнала Москва, для того ли, чтобы помешать подводу войск и танков, – женщины во множестве сели на рельсы задержать поезда; тут же мужчины стали разбирать рельсы и делать завалы. Размах забастовки – нерядовой по масштабу всей истории русского рабочего движения. На заводском здании появились лозунги: “Долой Хрущева!”, “Хрущева на колбасу!”»

Свидетелями событий были вездесущие мальчишки. Отец Володи Мирошниченко рассказал нам: «В тот день меня разбудил гудок, который сам по себе не был необычным, так как по нему люди уходили на работу, но этот гудок продолжался и продолжался, не прекращаясь. Это меня встревожило, хотя мне и было в то время всего десять лет. Я оделся и вышел на улицу. Сначала я не заметил чего-либо необычного, но, подойдя к заводу, увидел, что состав, который почему-то остановился слишком далеко от станции, остановился не просто так, а из-за того, что перед электровозом была сооружена баррикада из деревянных и железных предметов. А вокруг нее собралась группа людей, которые сильно шумели, и мне даже показалось, что я слышу голос своей матери, я хотел подойти ближе, но взрослые меня не подпустили близко. И я побежал к дому, мы жили тогда по улице Гвардейской, дом № 32.

В это время я увидел, что со стороны автобусной остановки подъезжает бортовой грузовик, в котором, стоя, вплотную, ехали милиционеры. Так вот, когда машина остановилась, они начали выпрыгивать из нее и бегом направились к скоплению людей у железнодорожного полотна, но, попав под сильный град камней, они быстро развернулись и побежали назад.

Я обратил внимание на одного милиционера, которому камнем пробили голову, и он был весь в крови. Какие-то женщины, которые обычно сидели у дома, на лавочках, пришли ему на помощь и забрали с собой. Как я впоследствии узнал от матери, она действительно была там, где стоял состав. Она рассказала мне, что призывала людей успокоиться и разойтись, но за это какие-то люди стали избивать ее. Спасли ее бывшие ученики (она преподавала в электротехническом техникуме историю). Она мне также сказала, что заводилы в этой толпе избивали ни в чем не повинного машиниста остановившегося поезда».

Постепенно забастовка приобретала более организованный характер, и к вечеру 1 июня рабочие собрались на площади за пределами завода на митинг. Сами собой возникли лидеры, в выступлениях все сильнее звучало недовольство действиями правительства.

Стало темнеть. Из портретов Хрущева, изъятых из кабинетов заводоуправления, был устроен большой костер. Очевидцы того митинга рассказывают, что выступающих было много.

«Поначалу я не намерен был выступать на митинге, – вспоминает П.П.Сиуда, – но меня беспокоили призывы к захвату госучреждений. Эта попытка была чревата слишком тяжкими последствиями. Позже эти призывы были охарактеризованы следствием и судами как требование захвата власти в городе. Я выступил на митинге с призывами продолжить забастовку, соблюдать выдержку, твердость и организованность. Я предлагал на следующее утро идти всем в город демонстрацией, выработать общие требования и предъявить их властям».

Призывы к захвату госучреждений были отвергнуты, но позже использованы следствием для огульного обвинения участников волнений. Решено было на следующее утро идти в город организованной колонной на демонстрацию.

«К заводу (он стоит вместе со своим поселком в 3–4 километрах от города за рекой Тузлов) в те же часы были стянуты войска и милиция. На мост через реку Тузлов вышли и стали танки. С вечера и до утра в городе и по мосту запретили всякое движение. Поселок не утихал и ночью. За ночь было арестовано и отведено в здание городской милиции около 30 рабочих – “зачинщиков”».

«В первый день власти в городе фактически бездействовали, – утверждает Алла Михайловна Рыбакова. – Только тех, кто выступал на митинге, схватили и посадили в городское отделение милиции. Вечером за ними пришли родственники, их всех впустили во двор, а затем закрыли ворота».

Многих потом судили, не помогали никакие характеристики с завода.

Кроме того, коммунистам на заводе дали команду круглосуточно охранять цеха, так как все еще боялись погромов. На НЭВЗе установили дежурство. Рабочих на территорию завода впускали строго по пропускам и только тех, кто должен был работать в данную смену. Дежурные садились в цехах на краны, ездили по цеху из одного конца в другой и наблюдали сверху, чтобы не было беспорядков.

Таким образом, поводом к конфликту послужила грубость начальства, нежелание идти на компромиссы, даже просто на переговоры с рабочими. На митинге было решено добиться от руководства города объяснений и получить какие-то гарантии улучшения материального положения рабочих и вообще жителей города. Выдвинутые требования: улучшение условий труда, повышение расценок на труд, решение жилищной и продовольственной проблем. Но руководство обкома партии приняло решение ввести в город войска, в том числе и танки, и в случае необходимости применить их против восставших рабочих.

Работа написана в 2000 году

Окончание следует