Авторы
В середине 50-х годов один начинающий поэт обнаружил где-то ранний сборник Николая Заболоцкого. Это были гениальные "Столбцы и поэмы", в те времена практически неизвестные. Прочитав эти стихи, молодой поэт впал - что и естественно - в экстатический восторг, потому что ничего подобного ему никогда читать не приходилось.
И он решил во что бы то ни стало познакомиться с автором. Дело оказалось непростое, потому что автор в те годы был не очень склонен к новым знакомствам. Но через каких-то знакомых знакомых знакомых встреча все же была устроена.
Об этой долгожданной встрече в дневнике молодого поэта осталась лишь короткая запись. Я, конечно, не помню ее дословно. Но была она приблизительно такая: "Познакомился с Н.А.З. Ожидал большего. Он говорил довольно банальные вещи. Например, что его любимый поэт – Пушкин".
Человеку художественной профессии или просто художественного, артистического склада органически свойственно стремление быть нетривиальным. Это естественно. А как же иначе!
Хорошо и правильно, когда это стремление реализуется в сфере собственно художественной и тогда - если хватает сил, таланта, терпения, энергии и, наконец, везения - художнику удается создать оригинальную, ни на что не похожую поэтику, существенно расширить пространство жанра или, пуще того, создать новый, небывалый жанр, решительно внедриться в зоны, не освоенные или не замеченные предшественниками.
Но получается гораздо печальнее и рискованнее, когда это стремление реализуется не в художественном творчестве, а в повседневном социальном поведении.
Иногда почти мистический ужас перед "тривиальностью" играет с человеком злую шутку и он, увертываясь от банальностей и очевидностей, практически вынуждает себя говорить или делать несусветно глупые, а иногда и откровенно подлые вещи, оправдывая все это тем неоспоримым, как ему кажется, обстоятельством, что он, например, "гений" или на худой конец "талант" и на этом основании всегда прав.
Бывают случаи, когда необходимость высказать нечто заведомо очевидное, нечто вроде того, что земля круглая, а вода жидкая, что воровать и врать дурно, что не следует обижать слабого или не пытаться защитить его от сильного, требует от художественного человека не только гражданской, но и интеллектуальной и артистической отваги.
Бывают случаи, когда самая, казалось бы, обыденная социальная вменяемость, третируемая художественно одаренными натурами как обывательский взгляд на жизнь, как мировоззрение вечно стонущих гагар, которым недоступно наслажденье чем-то там таким, является желанным плодом мучительных умственных усилий.
На вопрос, почему это вдруг именно сейчас автор решил коснуться этой (тривиальной, заметим) темы, я не отвечу ничего кроме того, что нет, не вдруг.
А на вопрос, не кажется ли автору, что для пущей убедительности было бы неплохо привести пару-тройку конкретных примеров, опять же ничего не отвечу кроме того, что слишком уж много их, этих примеров, - ищите сами.
Вспомним хоть Николая Павловича с горечью говорившего наследнику престола: «Сашка! Мне кажется, что во всей России не воруем только ты да я». Однако что Николаю, что Путину идеальной системой руководства представляется пресловутая вертикаль власти — некая пирамида, на каждом ярусе которой расположены трудолюбивые и честные чиновники, которые денно и нощно реализуют спущенные сверху гениальные замыслы, вроде нацпроектов. Но по какой-то странной причине никак не удается подобрать нужный человеческий материал.
Как показывает опыт, после таких трагедий следует поток заявлений от тех, кто стал жертвой насилия. И, что гораздо хуже, начинается эпидемия расстрелов, когда одетые в военную форму мальчишки вдруг видят в убийстве сослуживцев выход для себя. Так было в 1990-х и первой половине 2000-х.
