Ну, тут марксист, он тоже человек, тоже человек... — в сортир побежал, в сортир побежал. А председатель комиссии – я, я председатель комиссии, я председатель.

Никогда не упоминается, кто именно задал роковой вопрос, хотя Ахматову это заинтересовало еще до того, как он прозвучал. «Я сижу, гляжу на них, вглядываюсь в лица: кто? который спросит?… но угадать не могу…», – рассказывала потом Ахматова Чуковской.

А. Жолковский – М. Безродному

Неизгладимое впечатление произвел на меня вечный диссидент Г. С. Померанц, говоривший о феномене культурного кода.

Классе в пятом все взахлеб читали шпионские боевики Ник. Шпанова – «Заговорщики» и «Поджигатели». Это была густопсовая сталинская макулатура, и мама наложила на нее запрет. Все читали, а я не читал. Я протестовал, но мама была неумолима.

Лидерство Бочкарева объяснялось просто. Будучи сыном советского дипломата, выросшим в Лондоне и Нью-Йорке, и прирожденным полиглотом, он виртуозно владел английским – литературным, разговорным, бруклинским, техасским, королевским, кокни, you name it.